Лодка в протоке

Пока мела пурга, никаких самолётов, конечно, не было, вот почему с таким нетерпением и радостью вслушивались ребята и учительница в нарастающий рокот мотора.

Ваня Трактор — так прозвали в классе Ваню Стрижко, Нюсиного брата, за то, что он был всех больше и сильнее,— старательно дышал на заиндевевшее стекло; прозрачный кружок рос быстро. Тамара Константиновна не удержалась, подошла и заглянула в этот кружок. Низкое солнце, бившее прямо в окно, заставило её зажмуриться, а потом, открыв глаза, она увидела левее солнца нечто, напоминавшее стрекозу: это был лёгкий самолёт, только что вывернувшийся из-за сопки. И Тамара Константиновна поразилась Женькиному слуху: вот уж, действительно, локатор — ещё когда услышал!

С рёвом пронёсся самолёт над школой, и тут все ребята вскочили с мест. В коридоре зазвонил звонок на пять минут раньше; видно, и Капитолина Ивановна поняла: какие уж сейчас уроки!

Подхватив с вешалки пальто и шапки, ребята выскочили на улицу. Тамара Константиновна тоже выбежала и, едва ступив в сторону от крыльца, провалилась по колено; сухой, колючий снег набился в туфли. Но она не ушла переобуваться, а заворожённо следила за самолётом, который, сделав круг, снова пронёсся над школой.

Ромка и Женька, взобравшись на старую осину, смотрели, как работники почты чуть не по пояс в снегу расстилают на сельском стадионе большое брезентовое полотнище. Потом связисты заспешили в сторону, подальше к домам.

Подлетая к стадиону, самолёт резко снизился, от него отделились два тюка и бухнулись на брезент. Вокруг поднялось облако снежной пыли.

— Ура! — закричали мальчишки.

— Ура-а-а! — подхватила вся школа.

— Прямое попадание! — кричал Женька, потря

сая кулаками и каким-то чудом удерживаясь на осине.—Бросай ещё! Раз, два, три! — командовал он, и снова с самолёта, сделавшего круг, падали тюки на середину брезента, и снова радостно вопили мальчишки. ,

Но на третьем круге лётчик как-то не рассчитал, а может быть, тюк отнесло внезапным порывом ветра к дороге и ударило о телеграфный столб. Тюк рассыпался. Толстая бумажная оболочка повисла на проводах, а голубые, белые, розовые письма подхватил ветер и, словно обрадовавшись, что они такие лёгкие, понёс их над улицей, которая шла вдоль реки от стадиона через всё село.

Как по команде, ребята посыпались с деревьев, с забора, даже со школьной крыши и помчались вдогонку за письмами.

Самолёт сбросил ещё пару тюков, сокрушённо покачал крыльями и скрылся за сопками — полетел к другим таёжным посёлкам.

Письма кружились в воздухе; те, что потяжелее, падали, за ними бросались ребята, барахтались в снегу, отталкивали друг друга и потом с гордостью вручали письма тёте Клаве — почтальону; несмотря на свою полноту, она тоже резво бежала с сумкой вдогонку за письмами.

Один большой голубой конверт никак не хотел упасть. Похоже было, что его подхватила какая-то воздушная струя и несла всё дальше и дальше, в то время как другие письма уже упали.

За конвертом гнались сразу пятеро ребят. Бульдозер успел за день расчистить все улицы, бежать по гладкой дороге среди голубоватых сугробов было весело и легко. Впереди летела Надейка в распахнутой белой шубке. Толстые чёрные косы били по спине. За ней мчались Ромка и Женя. Следом, хлябая большими, не по росту, валенками, бежала Нюся; платок у неё сбился на затылок, косичка расплелась окончательно, и белёсые волосы развевались на ветру.

Сзади всех топал Нюсин брат, Ваня Трактор. Он мог бы побежать и быстрее и всех обогнать, но считал это ниже своего достоинства. Ваня был старше всех, а учился в одном классе с сестрой не по своей вине: родители долго жили на отшибе, на лесопункте, где не было школы, а в интернат Ваню мать отпускать не хотела. Но подросла и Нюся, и ещё пятеро малышей один за другим должны были пойти в школу, и пришлось Кириллу Стрижко, рыбаку и охотнику, всё же перевезти семью в Кедрово. Здесь промхоз построил для него хороший дом, и теперь, пропадая всю зиму на охоте в тайге, Кирилл был спокоен за семью.

— Падает! Падает! — тоненьким голосом закричала Нюся.— Смотрите, куда упадёт!

Письмо скользнуло по крыше большого бревенчатого дома, уже очищенной от снега рачительным хозяином, и упало во двор.

— К Мирошнику! — всплеснула руками Надей-ка.— А его, наверно, и дома нет!

Ребята растерянно остановились перед глухими тесовыми воротами. В ворота была врезана калитка с массивным железным кольцом. От калитки к дороге вела широкая, ровная, как по линейке расчищенная дорожка. На утренней пороше выделялись большие, рубчатые, как у машины, следы: пром-хозовский конюх Мирошник возил воду в столовую, в магазины, в контору и, чтобы ноги не промокали, подшил валенки пластами автомобильных шин..

Рубчатые следы перекрывались лыжными, выходившими на дорогу. Надейка жила напротив Ми-рошника, Ромка Шурыгин — рядом, Стрижко — тоже рядом, только с другой стороны. Ребята знали обычай и повадки соседа. По селу искать его сейчас нечего. Он затемно навозил воды, а сейчас отправился на лыжах в лес, проверять кулёмки и капканы, поставленные на зверя ещё до пурги.