Логика монотеизма. Избранные лекции

Несвобода очевидна в своем практическом воплощении. Великое Существо поднимает руку – и в зеркалах миров отражения повторяют этот жест за ним. Это повторение может происходить неодновременно, в результате чего «со стороны» будет казаться, что следование оригиналу носит хаотический, спонтанный, непредсказуемый характер. Однако это фиктивная спонтанность, которая создается разнесенностью всех этих повторов во времени.

Здесь важно заметить, что несвобода обеспечивается логикой. Она построена на логических моделях причин и следствий. Куда бы мы ни пошли в толщах бытийного океана, мы будем следовать логике. Но ведь понятно, что логический аппарат, обеспечивающий диктатуру несвободы, можно победить опять-таки только логикой. Логикой – но другой.

Кто же является, для начала, объектом несвободы? Кто есть субъект, мы уже выяснили: это Великое Существо и его отражение, взаимно порабощающие друг друга и в этом порабощении дающие друг другу жизнь. А вот кто является жертвой или объектом этой бытийной логики?

Несомненно, что объектом несвободы может являться только нечто, не присущее системе отношений «оригинал-зеркало». Нечто, вынесенное за скобки Бытия, противопоставленное ему. Этот объект может быть только сознанием – той искрой Духа, которая вброшена в толщу бытийного океана. Метафорически сознание внутри Бытия можно уподобить жемчужине, зародившейся в мантии моллюска. Эта условная «жемчужина» и есть объект несвободы, запертый в панцире устрицы. Бытие ведет борьбу против сознания, нейтрализует его. Борьба эта очень успешна.

Нормальный человек «не видит» собственного сознания. Он видит мир благодаря своему свидетельствующему сознанию. Но он не знает, почему он этот мир видит. Так дикарь, не видевший зеркальца до встречи с европейцами, не видит собственных глаз, а возможно, и не подозревает, что глаза на лицах его соплеменников – это инструмент зрения. Таким образом, можно констатировать, что состояние несвободы для сознания есть неведение сознания о самом себе.

Мистический путь обожения (и в первую очередь это касается суфийских тарикатов) – это движение к встрече. Это ведет ко встрече оригинала и отражения. Можно сформулировать это немного иначе: это встреча между совершенным и несовершенным. Оригинал, Великое Существо – это полюс совершенного Бытия. Оно совершенно потому, что объемлет все онтологические состояния. Однако это совершенство, согласно доктрине мистиков, любит несовершенного, «идущего по пути». Любит – значит неким образом нуждается в нём. Нуждается – значит не является таким уж совершенным. Тайна мистической доктрины состоит в том, что «Бог» для мистика возникает лишь в результате встречи с другим, таинственной мистической свадьбы двух полюсов, – совершенного Бытия и несовершенного, который взыскует обожение, слияние с оригиналом.

Для мистика этот брак, это соединение, кощунственно и парадоксально «творящее» Бога, есть выход в «абсолютную свободу». Внутренний секрет этой «свободы» в том, что в этой встрече совершенное и несовершенное равноправны.

Нам необходимо было понять мистический идеал «абсолютной свободы», чтобы, как говорится, «знать врага в лицо». Эта «свобода», описанная здесь нами, есть антитеза того, что мы должны понять и принять как нашу свободу.

Ведь почему несовершенное несовершенно? У него (идущего по пути мистика) есть изъян: сознание. Мистик в момент встречи с полюсом совершенства отдаёт это сознание ему, и оно становится атрибутом этого «божественного брака».

Наша же задача – вернуть себе сознание во всей его полноте. Вырвать его из-под контроля Бытия, лишить Бытие своей добычи!

Стало быть, в нашем случае, а именно – в случае радикального политического ислама – речь идет о встрече сознания с самим собой. Глаз видит себя, рефлектирует себя, постигает себя как абсолютную и ужасающую силу оппозиции. Это, в принципе, именно то, ради чего Всевышний Аллах приказал Иблису покориться Адаму (мир ему) и признать его превосходство.

Встреча сознания с самим собой может происходить двояко. Универсальная и обычная форма такой встречи есть смерть. Индивидуальность, которая, подобно зеркальцу, моделирует блик света, разбивается, и солнечный зайчик, лишившись материальной поддержки, возвращается в «свет вообще». Другая сторона встречи происходит при жизни индивидуума, когда его сознание обнаруживает самое себя как содержание глобального Послания. Язык выступает как зеркало, в котором «свидетельствующий глаз» видит себя, – в этот момент сознание перестает быть полюсом оппозиции Бытию, объектом тиранического притеснения. Оно, сознание, освобождается от бытийной логики.

9. Смысл

1