Логика монотеизма. Избранные лекции

Абсурд первичен (конечно, с точки зрения нашего взгляда снизу, обусловленного нашей «брошенностью в мир»). Смысл существует лишь постольку, поскольку существует простое апофатическое противостояние сущему абсурду. Иными словами, на том уровне, на котором мы это обсуждаем, на данный момент смысл – это, попросту говоря, «неабсурд». Здесь совпадают апофатика как «несказуемость» и некий универсальный нуль как Иное, взятое в сугубо логическом аспекте.

Следующий шаг, который следует сделать в отношении смысла, заключается вот в чем: надлежит установить понимание того, что простая апофатика, бросающая вызов абсурду, являющаяся «неабсурдом», – это всего лишь предпосылка. Это не смысл как таковой, это возможность борьбы за смысл, это путь к смыслу. Между сознанием, которое пребывает как искра Духа (в адамическом дискурсе), и самим Духом («невозможный Он») лежит пропасть, преодолеваемая в крайне редуцированной и ослабленной форме Откровением. Это захватывающий путь, полный героического вызова, идущий от точки А, где мы имеем дело с простой апофатикой, к точке Б, в которой раскрывается Бездна невозможного. Апофатическое и невозможное «зеркально» связаны между собой, как пассивное, становящееся реципиентом, и активное, которое выступает в качестве оппозиции уже не просто к Бытию, а к тотальному Всё. Невозможное есть полнота отрицания вечного Этого: Иное, которое можно рассматривать в качестве антитезы Этому как То. В тот момент, когда смысл совпадает в трансцендентном Субъекте с Тем, вечное и безграничное Это исчезает, становясь просто метафизической маской Иного.

10. Тагут: идолократия

1

В исламе из всех направлений монотеизма наиболее разработано и глубоко учение об идолократии. Точнее, следовало бы сказать, что именно ислам нашего Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) содержит в себе предпосылки для развернутого понимания того, что есть в действительности идол, чем идол является и чем он не может быть. Всевышний подчеркивает в своем Святом Писании бессилие и бесполезность идолов. Здесь следует очень точно понимать, что речь идёт о «бессилии и бесполезности» идолов как таковых, то есть физического воплощения или обозначения неких сил Бытия, противостоящих воле Аллаха (Свят Он и Велик). Нельзя при этом забывать, что эти идолы являются посредниками или своеобразными «мостами» между миром-зеркалом, принадлежащим к эшелону феноменологического бытия, и верхним планом так называемого принципиального Бытия.

В синкретических религиях чистого жречества, представляющих собой подделку под истинный монотеизм, так, не скрывая, прямо объясняют, что в идолах главное – не дерево или камень, а те «сущности», которые этими материальными субстанциями обозначаются. При этом христианские «теологи» (христианские – в частности) как бы «не понимают», что проклятие жреческой миссии как раз и заключается в служении этим «сущностям», – то есть, в конечном счете, прямому «сатанабожию», поклонению Иблису.

2

Вопрос об идолократии, однако, выходит далеко за рамки узкого и простого понимания того, что такое «идол». Этот вопрос намного шире теологической проблематики, связанной с идолами, уже хотя бы потому, что в идолократии речь идет о «власти идолов», – то есть проблема переносится в социальную, историческую и, самое главное, политическую плоскость. «Власть идолов» существует и действует постольку, поскольку само общество представляет собой некий «идолопоклоннический» институт, установление, без чего была бы невозможна миссия Иблиса, о которой последний декларировал Всевышнему: «Я буду заходить на Адама слева, справа, сзади, спереди, чтобы сбить его с прямого пути» (Коран, 7:17).

3

Некоторые западные мыслители, в частности Гоббс, указали на это социально-политическое свойство идолократии. То, что в Исламе называется «тагут», в синкретическом дискурсе западной политической теологии называется Левиафан – упомянутое в Библии морское чудовище. Под Левиафаном Гоббс понимает «государство», вкладывая в это следующий смысл: государство есть некая чудовищная нечеловеческая машина, нечеловеческий фактор, чуждый субъективному, эмоциональному и психологическому пространству человеческих отношений.

Многие мусульмане не склонны признавать в этом понимании английского философа исламскую концепцию тагута. Они, скорее, предпочтут настаивать на том, что тагут – это просто материальный истукан, который был объектом поклонения в эпоху джахилии, а после прихода ислама используется для символического побивания камнями как демонстрация отречения от Сатаны.