Логика монотеизма. Избранные лекции

Труп связан с этим «теневым человеком», поскольку световое, «олимпийское», измерение Великого Существ а так или иначе предполагает «жизнь». Вообще «жизнь» в глобальном смысле есть нечто, противостоящее Духу, – то, что заменяет Дух для Великого Существа, то, что составляет внутреннее «дыхание» (анти-Дух) Бытия.

«Жизнь» есть противоположность инерции смертной и тленной глины. В глине – тщета, тупик. В «жизни» – надежда, благо, добро, всё то, во что не просто верят, а хотят верить «глиняные люди». Если же подойти к категории «жизни» под другим углом, то это не что иное, как известный многим мистикам – не только в дискурсе, но и в опыте – «ток благодати». Но даже в самых высоких, «небесных» истончениях субстанция всё равно остаётся собой – не-Духом.

Однако самое важное, что следует вынести из этого хода рассуждений – это концепция власти, принадлежащей Иблису (принадлежащей с дозволения Всевышнего). Власть в сфере Бытия основана именно на «благодати», то есть способности менять метафизическую плотность субстанции, делать, по выражению алхимика Франциска Меркурия ван Гельмонта, «материю духовной, а дух материальным». Понятно, что речь здесь идёт не об истинном Святом Духе, а о «духе естественном», который сводится просто к «агрегатному» состоянию бытия.

Всё вышесказанное позволяет понять, что труп принадлежит наиболее костному, инерционному аспекту проявления, причём до такой степени, что «вырывается» из общего ряда натуральных феноменов, становится чем-то особым, действительно иконой. Это «антисакральность», или «чёрная сакральность», которая превращается в символ, в идеальную «точку сборки», в силу того, что это запредельная негация даже внутри негативного царства чистого Бытия. (Подчеркнём при этом, что ни о каком «небытии» здесь говорить не приходится: состояние возможности не быть, как мы неоднократно подчёркивали, входит в состав интегральной онтологии).

Опираясь на этот ход мысли, нам придётся снова вернуться к фундаментальному различению между «смертью» и «гибелью». Это различение является безусловно принципиальным. Смерть есть уход сознания в свой источник, возвращение капли в океан, видимого блика – в невидимое и всеобщее царство излучения. Гибель есть просто реализация всегда присущей любому феномену возможности не быть. Она в символическом плане тесно связана с экзистенциальным опытом старения, износа, ветшания и т. п.

В «метафизической» судьбе человека – двойственность и непредопределённость…

Дух добавлен Творцом в глиняную куклу Адама. Творец требует от Иблиса поклониться не самому Адаму как глиняному существу, а частице Духа, которая неведомым для Иблиса образом была внесена в сердце первого пророка.

Собственно, из самой двойственности, нестабильности человеческой природы рождается тема воскресения в чёрном сатанинском ключе.

4

Гибель индивидуального человеческого существа является центральным фактом его существования, вокруг которого вращается всё. Какую бы сферу обыденной жизни мы не взяли – будь то семья, экономическая деятельность, эмоциональная сфера отношений и тому подобное – всё это строится на конечности существования индивидуума, на факте его обречённости на исчезновение. Это фундаментальная истина настолько безусловна, что весь экзистенциальный строй обычного современного человека нацелен на вытеснение идеи гибели, личного конца из действующей матрицы.

В предыдущие эпохи, когда общество в своих самых широких кругах было подчинено религиозной идее, такого рода вытеснение происходило иным путём. Жреческое язычество разрабатывало и несло в массы ложное представление о загробном существовании, которое аннулировало реальное представление о финальности бытия. Этот квазирелигионый подход стал доминирующим и безальтернативным между XIV и XVI веками на Западе. До этого идея «вечной жизни души», автоматически дарованной каждому умершему, была присуща народным представлениям, но впоследствии стала фактически официальной доктриной Церкви.

Однако с наступлением эры профанизма – торжества либерального понимания ценности индивидуального существования «единственный раз в единственном мире» – возник принципиально иной институт, который превратился в своего рода второе ложное «сознание», куда вытеснилась идея физического конца. Этим институтом стало государство – то самое государство паразитического деструктивного типа, о котором мы говорили выше. Государство превратилось не только в хранителя уходящей жизни, но и в компенсационный механизм, якобы обеспечивающий личную «неуничтожимость» на вполне рациональном уровне.