Логика неудачи. Книга о стратегическом мышлении в сложных ситуациях

Когда человек попадает в подобный тупик, у него есть несколько вариантов действий. Один из способов – инверсия цели. Человек либо совсем отказывается от цели, либо направляет свои усилия на достижение состояния, противоположного изначальному. Яркий пример этому можно найти в эксперименте с Таналандом. После того как один из испытуемых сначала решительным образом улучшил материальные условия жизни и объем медицинского обслуживания, в Таналанде наступил голод. Это должно было привести к изображенной на рисунке 3 катастрофе: материальные условия улучшались почти линейно, и население стало расти по экспоненте. Вдобавок к этому голодающие жители Таналанда были тяжело нагружены работой на всевозможных проектах: они должны были строить дамбы, рыть оросительные каналы и т. д. Реакция испытуемого на сообщение о тяжелой ситуации с пропитанием была следующей: «Они должны затянуть пояса потуже и страдать ради своих внуков!» Тяжелое испытание, созданное его собственными руками, участник эксперимента объявил необходимым переходным этапом на пути к грядущему счастью.

Еще один испытуемый зашел в этом отношении несколько дальше: получив известия о такой же катастрофе, он прокомментировал голод следующим образом: «Но ведь умрут в основном старые и больные люди. Это даже хорошо для обновления состава населения!» Он не стал объявлять голод необходимым переходным этапом, но открыто придал ему новую функцию, назвав его желательным средством для улучшения состава населения.

Если человек осознает, что цель, к которой он стремился или которой достиг, оказалась противоположной, то, помимо инверсии цели, у него есть еще одна возможность справиться с проблемой: он может «отвлеченно интегрировать» противоположности – или, выражаясь менее возвышенно, соединить эти противоположности вербально.

В нашей экспериментальной игре команды из трех испытуемых должны были определять внутреннюю и внешнюю политику трех стран – одной большой, богатой полезными ископаемыми развивающейся страны и двух маленьких, с развитой промышленностью, но бедных ресурсами. В каждой команде один человек играл роль президента или человека в эквивалентной должности. Второй исполнял роль представителя «руководящих кадров» или «предпринимателей» (в зависимости от формы государственного устройства), а третий – роль представителя «рабочих и служащих» или «простого народа».

Три команды исполняли свои роли в компьютерной симуляции мира с промышленностью, демографическими структурами, климатическими и экологическими проблемами. В одной из частей этого эксперимента один из испытуемых попал в такое положение, в котором, с одной стороны, он чувствовал внешнеполитическую угрозу, а с другой – должен был справляться с проблемой массовой безработицы. Средство, которое пришло ему в голову для решения обеих проблем, звучало так: «Я ввожу всеобщую воинскую повинность!»

В тот момент, когда его посетила эта мысль, ему также пришло в голову, что он всего несколько часов назад громко заявил своим соправителям, что по возможности им не стоит ничего делать для усиления армии, и уж тем более в принудительном порядке. Возник конфликт целей. И что же сделал испытуемый? Он ввел добровольную воинскую повинность, прокомментировав это действие словами: «Они должны это понять!» (Этот случай мне пересказал один из тогдашних руководителей эксперимента, Тим Тисдейл.)

Мотивация, которая может стоять за подобными соединениями несоединимых целей, кажется мне ясной: человек хочет одного, не желая упускать другое. А вербально обе идеи подходят друг к другу. Возможно, формулируя свою идею, человек больше не замечает, что речь идет о несоединимых понятиях.

Отметим также, что такие вербальные интеграции в перспективе приводят к тому, что меняется смысл самих понятий. Продемонстрирую это кратко на примере «добровольной воинской повинности», как это может происходить; поиск же исторических или современных параллелей предоставлю читателям. У того, кто не желает осознавать, что ему придется подчиниться «добровольной воинской повинности», нет правильного понимания добровольности. Разумеется, истинная добровольность может иметь успех лишь на фоне основополагающего осознания необходимости воинской обязанности. Тот, у кого нет этого осознания, не имеет и никаких оснований для добровольного решения, и поначалу его придется к этому принудить. Вот так понятия, подобные «добровольности», и их изначальное значение можно со временем полностью изменить, вплоть до их противоположностей. Об этом стоит почитать у Оруэлла в романе «1984» с его едкой сатирой на «новояз».