Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

Но тут возникает вторая из тех трудностей, которые мы подчеркнули в § 40, 8. Всякое определенное ощущение, всякое отдельное чувствование боли есть нечто простое, элементарное. Но число этих различимых простых ощущений бесконечно. Совершенно невозможно фиксировать и удерживать в памяти, в отличие от всех других, все отдельные воспринимаемые оттенки света, теплоты и т. д., из которых каждый доходит до нашего сознания как нечто просто данное. Никакие средства языка не могли бы быть достаточными для того, чтобы справиться с этим бесконечным многообразием. Язык пользуется именно тем обстоятельством, что сходное связано незаметными различиями, и одним и тем же словом он обозначает целый ряд близких друг другу оттенков. Но сходство само по себе есть нечто неопределенное, непригодное для фиксирования в понятии, оно предполагает различие, не указывая его величины. Если мы хотим прийти здесь к определенности понятий, то для этого нет иного пути, кроме как исходить из обозрения всего образованного исчезающими различиями ряда, и в этом непрерывном необходимо провести такие границы, в пределах которых должно иметь силу определенное обозначение. Благодаря этому возникает то, что выше, в § 7, мы назвали всеобщностью слова, в отличие от всеобщности представления. Обозначения цветов, например, до тех пор остаются нефиксированными в понятии, пока не установлен весь ряд всех цветовых оттенков и пока не определено, в пределах каких границ должно иметь силу обозначение «красный», «зеленый» и т. д. О тех средствах, какие имеются у нас, для того чтобы произвести это фиксирование, речь может быть лишь в третьей части. Здесь достаточно установить, что «красное» в том самом смысле является общим для «пурпурно-красного, ярко-красного» и т. д., в каком «протяженный» служит общим для различных тел. Ибо в пурпурно-красном, ярко-красном и т. д. мыслится не тот же самый красный цвет в различных комбинациях; всякое ощущение есть нечто совершенно простое и не может быть разложено на сходный у всех элемент и на элемент отличный⁸⁷.

Отсюда выясняется также и природа значения таких слов, как «цвет», «тон», «запах» и т. д. Так как «цвет» есть общее к «красному, голубому, желтому» и т. д., то, согласно обычной теории, и понятие цвета должно быть элементом понятий «красный» и т. д. Но «красный, голубой, желтый» суть нечто простое. Что есть цвет – это можно объяснить лишь путем перечисления отдельных цветов. Если слово «цвет» должно иметь наряду с тем еще определенный в понятии смысл, то это может произойти лишь благодаря тому, что, объединяя целый ряд представлений, оно вместе с тем изображает эти последние как отграниченные от других представлений, являющихся несравнимыми, как тона и запахи. Но если должно быть выражено общее, то это возможно лишь посредством отношения; это последнее не обозначает прямо содержания представления, а общее отношение, благодаря которому красный, голубой, желтый и т. д. различаются от других простых ощущений, т. е. отношение к зрению и глазу. Только посредством таких отношений и может быть установлено общее. Но отношения эти не суть элементы самих представлений. Это различие слов, являющихся только общими именами простых признаков, от таких слов, которые действительно обозначают простые элементы представления, необходимо соблюдать строго, ибо иначе вносится путаница в учение о признаках и в связанное с этим учение о высших понятиях и о подчинении понятий. Во всяком случае, и указанные общие имена могут иметь значение в качестве знаков для признаков, поскольку они указывают на нечто общее, что лежит в основе согласующегося отношения.

Но интенсивность ощущения и его различия суть поистине общие понятия. Ибо они сводятся к сопровождающему ощущение душевному возбуждению, смена которого при различных объективных элементах остается той же самой.