Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

7. Трудно подвести так называемое единичное суждение под ту же самую классификацию, которая различает общие и частные суждения, легко уясняется согласно предыдущему из того, что единичное суждение совершенно несравнимо с этими последними. Ибо у общего и частного суждения дело идет о таком предикате, который имеет в виду указать абсолютное или относительное число; их родом являются не суждения вообще, но такие суждения, предикаты которых суть числовые представления. Но у так называемого единичного суждения дело идет о том, что принадлежит и не принадлежит определенному единичному субъекту, а не о том, в каком количестве даны наделенные известным предикатом субъекты.

Таким образом, во-первых, в качестве правильной исчерпывающей классификации нельзя рассматривать эти единичные, частные и общие суждения. А во-вторых, нет никакого основания из частных и общих суждений делать особые виды суждения вообще. Ибо если обычная логика превращает в особый вид те суждения, предикатом которых является «всё», то и математика должна была бы потребовать, чтобы особым видом были сделаны те суждения, предикатом которых являются «равный» или «бесконечный». Следовательно, это насилие со стороны традиционного учения, что от всякого суждения оно требует доказательства, частное оно или общее. Единичные суждения об индивидуальном, конкретном вынуждаются к тому, чтобы иметь вид общих суждений (хотя то, что обыкновенно именуется единичным, носит троякий характер: индивидуальный – «калий богат»; суждение о числе – «одна планета имеет кольцо»; частичное суждение следующего параграфа – «есть комета, которая разделилась»); множественные должны иметь вид частных суждений, хотя бы они и в отдаленной степени не имели в виду сравнения данного со «всем объемом понятия». И простые объяснительные суждения, даже дефиниции, равным образом оказывались бесприютными, пока они не соглашались для видимости стать общими. Всеобщность играет важную роль в человеческом мышлении; но в конце концов она заимствует свое значение все же от необходимости.

§ 28. Частное утвердительное суждение

Так называемое частное суждение, в качестве общей формулы которого указывается «некоторые А суть В», как эмпирическое суждение о единичных вещах лишь тогда оказывается отличным от чисто множественного суждения, когда оно предназначено для того, чтобы или в противоположность общему суждению констатировать исключение, или подготовить общее суждение.

Там, где субъект должен приниматься не в эмпирическом смысле, – там частное суждение оказывается совершенно неадекватным выражением для той мысли, какую оно должно обозначать, и оно вносит путаницу в глубокое различие между эмпирическими и безусловно значимыми суждениями.

1. Традиционная логика, правда, примыкая к Аристотелю, но не в его смысле, обыкновенно противопоставляет общему суждению частное суждение, формулой которого является-де «некоторые А суть В». Это частное суждение, как оно обычно употребляется, принадлежит к несчастнейшим и беспокойнейшим созданиям логики. Будучи совершенно неопределенным по своему точному смыслу, оно обыкновенно не совпадает с той мыслью, какую должно выражать, и скрывает ее. Обыкновенно различие между общим и частным суждением стараются, правда, выяснить при помощи того соображения, что в первом понятии субъекта берется соответственно всему своему объему, во втором – только соответственно части своего объема (έν μέρε1). Это различение – допуская отношение объема к совокупности отдельных индивидуумов – подходит там, где предполагается, что мы знаем весь объем и поэтому также все части объема действительно даны нам. И для аристотелевского рассмотрения природы, которое исходит из того, что в неизменных формах природы осуществлена и неустанно осуществляется целая система вполне определенных и неизменяющихся понятий и что наше эмпирическое познание обозревает эту реализацию во всех его существенных различиях, – для Аристотеля это различение общего и частного суждения было тем более рациональным, что в действительности он применял его лишь в тех направлениях, в каких оно является правомерным. Но когда позднейшая логика, которая движется только в отношениях между понятиями и совершенно отвлекается от реального осуществления понятия, все же принимает аристотелевское различение и пользуется его формулами, к тому еще в плохом переводе, то отсюда получается целая куча нелепостей, и обычное учение оказывается совершенно ложным, если понимать его в обычном, буквальном смысле.