Логовище дракоптицы (сборник, том 2)

Мартелло вскочил с гамака. Впервые за двадцать лет капитан проспал и не смог лично проконтролировать посадку Корабля на Землю. Разумеется, Салливан мог пустить Корабль по спирали приземления не хуже, а может, даже лучше него, но Мартелло всегда присутствовал при посадке. До сих пор. А теперь установленный Порядок уже начал ломаться.

Мартелло выбрал самую красивую форму из трех, висящих в шкафу, и переоделся. Каждые десять дней он надевал парадную форму, наблюдая за разгрузкой. Корабельные влагопоглотители давно уже не работали как надо, и Мартелло обливался потом, но упрямо надевал форму лишь затем, чтобы подчеркнуть разницу между капитаном и его экипажем. У экипажа не было вообще никакой нужды носить что-либо в жаре тех отсеков, где они работали. Но привычка ходить раздетыми вступала в свои права постепенно, нерешительно, примерно через пять лет после того, как капитан занял свой пост.

Одевшись, капитан вышел из каюты и стал наблюдать за разгрузкой — очередная рутина. Салливан уже расставил всех по местам, так что Мартелло не было никаких причин вмешиваться. Салливан проследил, чтобы все люди были должным образом одеты перед тем, как они вышли из Корабля, и чтобы каждый ящик был проверен, как положено. Мартелло, внезапно почувствовав, что ему слишком тяжело поддерживать стальной, непреклонный внешний вид космического капитана в порту, опустился на выступ переборки и стал наблюдать за разгрузкой.

— Разгрузка закончена, капитан, — доложил Салливан и, чуть помолчав, добавил: — Снаружи собралась целая толпа.

— Вероятно, охотники за сувенирами, — проворчал Мартелло. — Каждый из них хочет оторвать себе кусочек Корабля на память.

Салливан ничего не ответил на это.

— Какие последуют приказы?

Мартелло почувствовал сильное желание остаться одному, один на один с Кораблем, и чтобы никого не было рядом.

— Выведите экипаж наружу и закройте за собой люк.

— Вы остаетесь? — спросил Салливан, все еще стоя на пороге шлюза.

— У меня еще остались кое-какие дела, так что мне потребуется еще несколько минут, — буркнул Мартелло, страстно желая, чтобы Салливан наконец ушел.

Но коротышка продолжал упрямо стоять на пороге шлюза.

— Выйдите, — сказал Мартелло, сидя ссутулившись на выступе.

— Я могу что-нибудь сделать, капитан?

— Выйдите!

Салливан отступил на пару шагов, затем вновь подошел к Мартелло.

— Капитан... Я понимаю, что вы сейчас чувствуете. — Он протянул руку и тронул запястье Мартелло. — Но пойдемте... Пойдемте со мной...

Неожиданно придя в бешенство, Мартелло ударил Салливана тыльной стороной ладони. Салливан отлетел, стукнулся о стенку и медленно поднялся на ноги. Мартелло глядел на него. Впервые за двадцать лет капитан ударил члена команды, не считая инцидента на следующий день после того, как Мартелло принял под свое командование Корабль.

— Я знаю, что вы сейчас чувствуете, — тихонько повторил Салливан, повернулся и ушел, а Мартелло остался в полумраке, уставившись в пустоту.

Проплыло, казалось, еще двадцать лет. Весь золотистый ореол, окружавший капитана Мартелло, вся его власть, достоинство и непогрешимость — все, казалось, обратилось в шлак и пепел. Все, что было у него в душе, что наполняло его все эти годы, внезапно исчезло, и внутри осталась лишь пустота.

Открылся люк, это вернулся Салливан. А снаружи капитан Мартелло услышал шум огромной толпы.

— Все ждут вас, капитан. Вы должны выйти.

Медленно, нехотя капитан Мартелло встал и вслед за Салливаном переступил порог люка. Впервые со времени получения звания капитана он встал на твердую почву Земли, впервые за двадцать лет. И он не чувствовал радости от возвращения.

Снаружи ждала огромная толпа, и она взревела, когда Салливан, а следом за ним и капитан Мартелло появились из корабельного люка. Впереди их ждала небольшая группа офицеров в великолепной парадной форме. Мартелло узнала среди них генерал-майора, который в 2079 году дал ему должность капитана на Корабле. И еще он был изумлен тем, что приходится на должность капитана корабля ставить женщину, но она отвечала всем требованием, прошла все тесты и проверки, заслужила высшие баллы на экзаменах, так что у него не было другого выбора. Генерал-майор — она давно уже забыла его имя — был в великолепной парадной форме маршала и поспешил к ней навстречу с микрофоном в руке.

Он что-то говорил о ней, но она не могла связать его слова во что-то внятное. Он говорил о ее беспрецедентном подвиге, о том, что эта женщина-капитан пробыла в космосе больше двадцати лет, о ее несгибаемой воле, о том, что ее паром, летавший по маршруту Земля-Юпитер-Земля побил все рекорды, что имя ее овеяно славой и что книга, которую она теперь, несомненно, напишет, сделает ее еще более знаменитой во всем мире, и еще много чего другого, в то время как радостный, приветственный рев толпы становился все громче и громче. Толпа снова и снова ревела ее имя.