Логовище дракоптицы (сборник, том 2)

Ни слова не говоря, Маккензи пошел вперед. Прут привел его вниз, в ущелье, на стенах которого явно виднелся темный слой лигнита, словно толстый черный поток, текущий под породами, из которых состоял холм. Затем прут повел его по извилистому каньону мимо худых елей с мягкими, серыми от недостатка питательных веществ иглами, а затем по сухому ложу, состоящему из вулканической породы.

Прут действительно вел его. Всякий раз, когда Маккензи отклонялся от правильного пути, он чувствовал тонкие изменения в положении рукоятки, а когда возвращался на нужный курс, рукоятка снова удобно ложилась в ладонь. Молча улыбаясь, Колвилл шел за ним, ничего не говорил, лишь порой задумчиво почесывал бороду. Маккензи понял, что ему позволили самому решать, психом ли был псионик.

— И когда нужно остановиться? — спросил Маккензи после того, как они прошли еще пару сотен метров.

Солнце стояло уже высоко, и Маккензи обильно потел — причем не только от жары.

— Остановитесь, когда это скажет прут, — ответил Колвилл.

Некоторое время прут ничего не делал, только вел Маккензи все вперед и вперед. Затем, внезапно, он извернулся в руке и указал Маккензи под ноги.

— Он указал вниз! — воскликнул Маккензи.

— Он указал вниз, — согласился Колвилл. — Вот оно, нужное место. Теперь послушайте свой счетчик.

Устремив все внимание на прут, Маккензи совсем забыл, что на плече у него висит Гейгер, и не слушал его щелчков.

Но после слов Колвилла прислушался.

Счетчик словно взбесился.

Спустя шесть недель, когда Маккензи застолбил участок, оформил все бумаги, привлек химиков-лаборантов, после чего продал участок за кругленькую сумму, когда было точно доказано, что тут богатые урановые залежи, Маккензи вернулся в неуклюжую лачугу на вершине холма.

Он энергично постучал в дверь.

— Колвилл?

— Входите, — послышалось из-за двери.

Маккензи открыл дверь и увидел, что Колвилл упаковывает вещи. Куча машинерии у стены исчезла, а вместо нее посреди комнаты появилась не меньшая груда картонных коробок.

— Лето кончается, — сказал Колвилл. — Пора возвращаться домой.

— Вы забираете с собой все ваши «безделушки»?

— Конечно, — сказал Колвилл. — Я сделал все, что мог. Теперь нужно возвращаться и завершать исследования так, как положено. — Он помолчал. — Вы уже подписали контракт с горнодобывающей компанией? — спросил он чуть погодя, опутывая толстой веревкой хлипкую коробку с радиолампами.

— Потому-то я и вернулся к вам, — серьезно сказал Маккензи и присел на край какого-то ящика. — Я хочу задать вам кое-какие вопросы.

— Так спрашивайте, — сказал Колвилл.

— Послушайте, — начал изыскатель, — я сделал хорошие деньги на той жиле, что вы нашли для меня. Теперь у меня достаточно наличных, чтобы самому выбиться в люди и потащить за собой кого-нибудь еще.

— Рад слышать это, — усмехнулся Колвилл.

— Ну так вот. Я получил все эти деньги только потому, что вы разрешили мне воспользоваться вашей машинкой. — Он подался вперед. — Но мне хочется понять, какая вам от всего этого выгода?

— Выгода? — не понял Колвилл.

— Да, выгода, — повторил Маккензи. — Послушайте... Вы ведь — человек небогатый. Получаете, наверное, скудную зарплату в своем колледже, а на все ваши изобретения требуются деньги. Много денег. Больше, чем у вас есть. Верно?

Колвилл кивнул.

— Тогда пойдем дальше, — продолжал Маккензи. — Вы придумали штуковину, которая может делать вам деньги. Она умеет отыскивать уран — а на современном рынке это настоящие деньги. А вы что делаете? Кладете все эти деньги в мой карман вместо того, чтобы получить их самому. Я не понимаю этого, Колвилл. Почему вы такой альтруист, когда явно нуждаетесь в деньгах?

Псионик медленно повернулся и посмотрел на него.

— Альтруизм? Причем тут альтруизм? Послушайте, сынок, вы знаете, как работает этот прут?

Маккензи покачал головой.

— Если это и есть ваше объяснение, то я не понимаю его.

— Тогда послушайте. Для того, чтобы прут работал, нужны три условия. Можете догадаться, какие именно?

Маккензи на мгновение задумался.

— Ну, нужен выход урановой жилы, чтобы было что искать, — буркнул он.

— Верно. Это первое условие. Нам нужен уран где-то в пределах радиуса чувствительности инструмента, что составляет примерно десять километров. Второе условие, разумеется, сам прут.

— А третье? — спросил Маккензи.

Довольно долго Колвилл молчал, и Маккензи увидел странную усмешку, полунасмешливую, полупечальную, которая чуть приподняла уголки губ псионика.

— Третье условие, — сказал наконец Колвилл, — это то, что в глубине души вы сам страстно желаете найти, что ищете. Находка урана должна быть самым важным для вас на свете и концом всему... если вы понимаете, что я имею в виду. Именно это заставляет работать прут. Без него прут — просто набор микросхем.

Маккензи непонимающе обвел глазами комнату, затем снова уставился на Колвилла.

— О чем вы говорите?

— Прут не будет работать у меня в руках, — прямо ответил Колвилл. — У меня нет этого третьего фактора.

— Что? Но вы же хотите уран так же сильно, как и...