Логово гадюк (ЛП)

— Ты думаешь? — спрашивает она, кажется, удивленная своей мыслью. — Я не совсем… твоего поля ягодка, детка.

Я лишь фыркнул.

— Она тоже с улицы. Думаю, я никогда не говорил тебе об этом. Она сбежала от своего отца в пятнадцать лет после того, как он слишком часто насиловал ее. Она рассказала мне об этом однажды, когда я был расстроен из-за отца, и я не понял, почему она осталась.

Рокси прижимается еще ближе, как будто ее присутствие может отогнать плохие воспоминания.

— Он подобрал ее с улицы, разглядел красоту мамы. Сначала он осыпал ее деньгами и подарками, защищал так, как никто другой. Поэтому сначала она осталась, дорогая, чтобы быть в безопасности. Потом она осталась из-за нас. Мама могла быть слабой, но она также была сильной, такой сильной, потому что она осталась в логове монстра, чтобы защитить нас, чтобы любить нас, даже когда это привело к ее смерти, — шепчу я.

Рокси вздыхает, и когда я смотрю на нее, в глазах моей девочки стоят слезы.

— Рокси, она была сильной, как и ты. Но ты сильнее, намного сильнее, ты умная, сообразительная, красивая и добрая, но ты также умеешь держать себя в руках. Ты злая, сердитая и такая чертовски удивительная. Если хочешь, это может быть и твоим местом. Местом, куда ты можешь приходить, когда все достало. Когда ты ненавидишь их всех, когда ты злишься, ты можешь прийти сюда. Я всегда приведу тебя, даже если ты не захочешь со мной разговаривать.

Я снова смотрю на могилу, но Рокси протягивает руку, касается моей щеки и поворачивает мою голову. Я прислоняюсь лбом к ее лбу.

— Спасибо, Кензо, — шепчет она, прежде чем нежно поцеловать меня. — Я чувствую, как сильно она любила тебя, а ты любил ее. Ей так повезло, и тебе тоже.

— Знаю.

Я мягко улыбаюсь.

— Расскажешь мне о ней? — просит Рокси и снова целует меня, прежде чем склонить голову на мое плечо.

Там, под луной, я рассказываю ей истории о своей матери. Те, которые я никогда не рассказывал. Райдер не хочет их слушать, они причиняют ему боль. Он не хочет признавать этого, но он так и не простил маму за то, что она бросила его, за то, что не спасла нас. А я простил. Поэтому так приятно поделиться ими с кем-то.

С моей девушкой, которая смеется вместе со мной, а когда я, наконец, плачу, обнимает меня. Обнимая меня и гладя по волосам, она осыпает поцелуями мою голову.

— Я влюбляюсь в тебя, дорогая, — бормочу я, и она замирает.

— Не надо, любовь имеет свойство меняться на ненависть, — испуганно шепчет она, и я поднимаю голову. Теперь моя очередь обнимать ее.

— Мы начали с ненависти, детка, не думаю, что у нас получится по-другому. Любовь может причинить боль, я знаю это. — Я пристально смотрю на могилу. — Но она также подарила мне те истории, которыми я дорожу по сей день. В любом случае это не то, что ты можешь остановить, Рокс.

Я широко улыбаюсь.

— Это уже происходит, так что присоединяйся.

Я подмигиваю, заставляя ее рассмеяться.

— Идиот.

— Ааа, это лучше, чем придурок, которым ты обычно меня называешь.

— О, ты все еще им являешься, — шепчет Рокси, когда я снова целую ее. — Мне страшно, — признается она.

— Знаю, нам тоже. Но ты никогда не позволяла страху остановить тебя, и мы тоже.

Рокси кивает, и мы снова сидим бок о бок, погруженные в собственные мысли, наши тела сплетены вместе под ночным небом. Я должен вернуться домой, остальные будут волноваться, но я хочу украсть еще один момент, наш с ней общий — только между нами. Потому что сегодня я увидел настоящую Рокси, ту, которую она пытается скрыть, ту, которую ее отец пытался выбить из нее. Увидел еще одну грань, куда большую, чем те, которые видел с тех пор, как она попала ко мне.

К нам.

Каждый раз, когда я высвечиваю еще одну грань характера этой женщины, я влюбляюсь еще сильнее. Вопрос в том, полюбит ли она меня в ответ?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГАРРЕТТ

Мы все слышали, как вернулись Кензо и Рокси. Я выглянул на балкон и увидел, как он глубоко поцеловал ее у двери, прежде чем сказать ей, чтобы она немного поспала. Он широко улыбался, счастливее я его никогда не видел. Кензо даже не заметил моего взгляда, когда уходил в свою комнату.

Влюбленный дурак.

Закатив глаза, я захлопнул дверь и лег в постель, подложив руку под голову, но, как всегда, не смог заснуть. А если и удается заснуть, то сон ― всегда воспоминания, те воспоминания. Разве недостаточно того, что я вижу физические шрамы от них? Я должен переживать это каждую гребаную ночь.

Закрыв глаза, я заставляю себя заснуть, у меня нет выбора, но, как я и ожидал, кошмар берет верх.

Я чувствую запах собственной крови. Она пропитывает воздух, как и мои собственные крики. Сначала я держался стойко, но по мере того, как все больше и больше кожи сдиралось с моего тела, пока она смеялась, я не мог остановить это. Они лились из меня, мои крики агонии.