Логово гадюк (ЛП)

— Они не сказали тебе, что случилось? — спрашиваю я негромко.

— Нет, это твоя история, — тихо отвечает Рокси, уже не злясь.

Черт, мы испортили это перемирие.

— Ты в порядке?

Вытирая лицо, я сажусь, прижимаясь спиной к стене, и она рядом со мной.

— Да, нет, — бормочу я, не в силах смотреть на нее. — С тех пор мне снятся кошмары, но в последнее время они стали только хуже.

— Мне жаль, — пробормотала Рокси, и я кивнул. Мы сидим в тишине, и она вздыхает. — Я уйду, я не хотела…

— Не уходи, — резко бросаю я и чувствую, как она оборачивается и смотрит на меня.

Но я не знаю, что сказать или сделать. Я так чертовски по уши застрял в этом дерьме, и не знаю, что меня вернет к жизни. Как я могу тянуться к Рокси, когда знаю, что могу причинить ей боль? Разве я не хочу ее так эгоистично? Но я хочу. Я хочу ее.

Я хочу целовать ее до усрачки каждый раз, когда мы ссоримся, хочу бросить ее на кровать и трахнуть. Но я не могу.

Рокси придвигается ближе, но мне все равно невыносимо смотреть на нее. Она тихо смеется, и в следующий момент она перекидывает ногу через мои колени и оказывается передо мной, нависая над моими бедрами.

— Так нормально? — спрашивает она.

Все, что я могу сделать, это беззвучно кивнуть, и Рокси улыбается мне.

— Гарретт, ты раньше всех заметил, что я вздрагиваю, когда кто-то двигается слишком быстро. Ты ведь знаешь, почему? Готова поспорить, что ты сам догадался или они тебе рассказали.

— Твой отец.

Я киваю, жалея, что не убил этого ублюдка, когда у меня был шанс.

— Мой отец.

Она кивает и горько улыбается.

— В первый раз у меня был секс после… — она сглатывает. — Это было тяжело, это был мой первый раз, это должно было быть потрясающе, но мы были пьяны, и все, что я видела каждый раз, когда он брал меня, было лицо моего отца. Все быстро закончилось, я заплакала и пошла домой. Стало лучше, я научилась блокировать это. Я научилась справляться со своими реакциями. На это ушло много лет, черт, я и сейчас вздрагиваю. Мне до сих пор снятся кошмары, это не проходит просто так ― травма остается с тобой каждый божий день твоей жизни. Но у нас есть выбор ― позволить ей управлять нами или уничтожить нас. Я решила ни то, ни другое, потому что тогда он победит. Это звучит глупо и самонадеянно, как будто я просто решила в один прекрасный день, но я решила. Я устала бояться, поэтому даже сейчас, когда это дерьмо пугает меня, когда у меня возникают воспоминания, кошмары или я неправильно реагирую… я выбираю, как с этим справиться. Я. Никто другой, потому что они не могут понять, что я чувствую в данный момент. Никто другой не может. Исцеление дается нелегко, дорогой. В некоторых отношениях это хуже, чем само… насилие, и у вас будут неудачи и разочарования, но попытаться стоит. Иначе ты все еще будешь в плену этих воспоминаний, все еще будешь бороться за выживание…

— Я устал от борьбы, — признаюсь я, и она усмехается.

— Я тоже. Так что, если я делаю что-то не так, если я провоцирую тебя или что-то еще, говори. Дай мне знать. Дай нам знать, чем мы можем помочь, потому что они хотят этого. Твои братья, они тянутся к тебе, пытаются понять, как они могут защитить тебя. Помочь тебе. Как и я. Ты должен решить, можешь ли ты позволить нам сделать это.

— Я должен сделать это один, — бормочу я.

— Я знаю, но мы здесь, — шепчет она, — и иногда этого достаточно, а может, я просто полусонная и в бреду.

Я хихикаю, а она ухмыляется.

— Хочешь посмотреть фильм или что-нибудь еще?

— Нет, блядь, не хочу, — огрызаюсь я, и ее лицо опускается. Когда Рокси собирается отодвинуться, я протягиваю руку, медленнее, чем обычно, чтобы она успела заметить, запутываю пальцы в ее волосах и притягиваю Рокси к себе. Она задыхается, когда я прижимаюсь губами к ее губам. Сначала я замираю, не привыкший к контакту, но когда она начинает двигаться мне навстречу со стоном, я не могу удержаться, но хриплю и целую ее.

Рокси хнычет мне в рот, когда я просовываю свой язык меж ее губами и переплетаю его с ее языком. Поцелуй отчаянный и грубый, наполненный такой сильной потребностью, что я не могу не представить ее губы вокруг моего члена. Но тут она опускается на мои колени, очевидно, устав держать себя в руках, и я замираю.

Интересно, чувствует ли Рокси страх на моих губах, страх, что все это исчезнет, превратится в очередной сон, и я вернусь к тому, чтобы хотеть ее издалека. Жаждать ее с опустошением, проносящимся в моей голове.

Давление Рокси на меня, надо мной.

Черт.

Я даже не помню, как пошевелился, но когда я моргнул, она была прижата ко мне на кровати, а я рычал на нее. В ужасе от самого себя, я отшатываюсь.

— Черт, прости, черт.

Я не могу смотреть на Рокси, но ее рука легко ложится мне на плечо, не боясь даже после того, как я снова попытался причинить ей боль.

— Все в порядке, это из-за поцелуев или из-за того, что я оказалась на тебе?

— Черт, Рокс, почему это имеет значение? — огрызаюсь я, вытирая лицо. — Ты была на мне, — грустно шепчу я. — Она… она была сверху, когда делала это.

Я жестом показываю на свою грудь.

Я был привязан, не мог двигаться или сбежать.