Логово смысла и вымысла. Переписка через океан

Вы делаете акцент на его писательстве и проводите ту мысль, что он, в первую очередь, был писателем. Поначалу эта мысль мне показалась интересной, но, поразмыслив, я понял, что не могу с ней согласиться, хотя, он, конечно, умел писать, писал много и охотно. Но писатель, по сути своей, искатель, ему нужна творческая свобода — хотя бы и ограниченная. Ленин же с самого раннего возраста был врагом свободы в любых ее проявлениях. Случилось так, что я тут параллельно заглянул в повесть Горького «Исповедь»[92] и в комментарии кней, где приводятся разные критические статьи, письма и т. д. Повесть в свое время вызвала массу критических отзывов, но никто с таким остервенением не напал на нее, как Ленин — просто как сорвавшийся с цепи пес. Писательство было для Ленина не целью, а средством «классовой борьбы». Когда Маяковский «хотел, чтоб к штыку приравняли перо», он озвучивал ленинские представления о назначении литературы: к штыку, к булыжнику, к бомбе. Он громил беспощадно, причем, своих же друзей, сторонников, чуть уклонившихся от его генеральной линии — тех же «богоискателей». Вклад Ленина в борьбу с самодержавием был очень невелик, гораздо больше для этого сделали эсеры, анархисты, меньшевики, с которыми он воевал, не щадя при этом и товарищей по партии, в чем‐то уклонившихся или оступившихся. Зато он создал партию «нового типа», маленькую, но сплоченную вокруг вождя, которая схватила власть, брошенную «на шарапа», вцепилась в нее железной хваткой и стала творить одно безумство за другим, топя своих противников в морях крови. А роковое решение о «единстве партии», принятое под его давлением 10‐ым съездом[93] — ведь оно расчистило Сталину путь к единоличной власти! А провокационный процесс эсеров, ставший прелюдией сталинских процессов![94] Фашистский диктатор Франко, победив в гражданской войне, стал проводить политику национального примирения, а Ленин выслал остатки инакомыслящих интеллигентов, устроил процесс эсеров, чтобы не допустить примирения, иначе диктатура одной партии не была бы гарантирована. И т. д., и т. п.

Конечно, когда человек умирает, а вокруг него плетутся интриги вчерашними соратниками, и те ждут не дождутся его смерти, чтобы вцепиться друг другу в глотку, то он заслуживает сочувствия. Но этим не умаляется его ответственность за гибель и нечеловеческие страдания миллионов людей, которых он обрек на голод, разруху, подвалы чека… Суд истории должен быть справедлив, иначе уроки из нее извлечены не будут. Такие мысли возникли у меня при чтении и после прочтения Вашего романа. Надеюсь, Вы не обидитесь за искреннее высказывание.

Теперь несколько слов о «Власти слова». Мне эта книга понравилась без всяких оговорок! Это очень оригинальная, совершенно ни на что не похожая творческая автобиография на фоне литературного процесса, литературной учебы и борьбы. Читая, я не раз думал — эх, такую бы книгу мне прочитать лет эдак тридцать или хотя бы двадцать назад — сколько бы я почерпнул для себя полезного! И впервые пожалел, что не довелось пройти школы Литинститута. Я ведь чистой воды самоучка, моя школа — это отдел науки «Комсомолки», а потом 10 лет в ЖЗЛ, но из Вашей книги вижу, что повариться в молодые годы в атмосфере Литинститута было бы очень полезно, научился бы многому, что годами постигал ощупью. Много нашел у Вас интересных мыслей о литературе, профессии писателя, интимных механизмах творчества, методах работы и т. п. — не столько в приводимых Вами цитатах, сколько в Вашем собственном тексте. При всей его субъективности, что Вы постоянно подчеркиваете, он очень поучителен. Уверен, что многие молодые писатели вынесли из нее полезные уроки. Я исчеркал всю книгу, хотя обычно этого не делаю.

Вот мои впечатления от этих двух книг. Предвкушаю чтение других.

Желаю Вам всего наилучшего. И еще раз — не сердитесь за Ленина!

Искренне Ваш

С. Р.

Приложение 1

Сергей Есин

Смерть Титана: В. И. Ленин Из заключительной главы

На Красной площади, целиком, плечо к плечу, заполненной людьми, приготовлен низкий помост, на который ставят темно‐красный гроб. Голова Ленина на красной подушке. Надгробное слово Сталина было шедевром «эмоциональной пропаганды». Сталин закончил призывом хранить чистоту рядов партии, пестовать ее единство, крепить диктатуру пролетариата, союз рабочих и крестьян. Слова потонули в приветственных возгласах. Каждые десять минут с четырех сторон гроба меняется почетный караул.