Логово смысла и вымысла. Переписка через океан

Из главных новостей последнего времени — смерть в Москве моего друга Якова Кумока. Умер он еще 22 июня, но я узнал об этом больше чем через месяц от нашего общего израильского товарища, который сам прочитал две строчки в интернете. Когда я стал звонить в Москву общим знакомым, то они узнали об этом от меня. Оказалось, что и некролог написать некому, пришлось это сделать мне. Такой тихой смерти давно не было. Вы, вероятно, его не знали, его вообще мало кто знал. А это был очень талантливый, совершенно своеобразный писатель, стилист, трудяга, копавший очень глубоко, но чуждавшийся всяких литературных междусобойчиков. Между прочим, он был на моей презентации в Общественной Палате, но не выступал и потом сразу ушел. Он уже чувствовал себя скверно, но об этом не говорил, и мы только пару раз поговорили с ним по телефону.

В августе у нас был внук, и потому ничем литературным я заниматься не мог. Сейчас вернулся к компьютеру, готовлюсь, в основном морально, засесть за книгу о Вавилове, но до этого хочу написать небольшое эссе об академике Ухтомском (великом ученом и философе) и его ученике и первом биографе, совершенно забытом человеке, Василии Лаврентьевиче Меркулове, с которым мы дружили и активно переписывались последние восемь лет его жизни (он умер в 1980‐м). У меня чудом сохранилась часть этой переписки.

Вот, пожалуй, все мои основные новости.

А как идет Ваша работа над книгой Вашей супруги и о ней, о которой Вы мне рассказывали?

Как здоровье и настроение?

Сердечно,

Ваш С. Р.

Приложение 1

Сергей Есин. Хургада. Русские забавы на отдыхе.

Роман в рассказах, рассказ первый

1. Фальшивомонетчик

Не следует думать, что средний класс в России, которому по деньгам и размаху предпринять путешествие в Хургаду, в Египет, так уж малочислен. Отнюдь. Ну, предположим, не совсем сложившийся средний класс, еще не настоящее стадо голодных волков и хитрых лисиц, но уже полкласса, полстаи. Уже, так сказать, появились шустрые наклевушки, зашевелились и затрещали липкие почки, готовые выпустить, как сказал классик, клейкие листочки. Собрал триста‐четыреста долларов праведным или неправедным трудом — нынче все перепуталось, стало с ног на голову, и пойди разберись, какой труд праведный и махнул на зарубежный курорт. А в отношении доходов наш буржуазный, бывший советский, суд, всегда готов поддержать сытого и имущего. Сегодня олигарх, а завтра плут‐арх.

В общем, если говорить прямо, то, безо всяких комплексов, представителем этого самого среднего класса ощущал себя московский таксист Толик Захаров, тридцати лет, женат, разведен, снова женат, снова разведен, не сидел, не привлекался, алиментщик и честный, ну почти честный, налогоплательщик.

Почти, если пользоваться выражением телевидения, вышел из тени. А кто же полностью выходит из тени, когда, так сказать, идет «левая работа», не крутится счетчик, появляется провинциальный лох, который хочет от Казанского вокзала доехать до Ярославского, а Толя везет его через смотровую площадку Университета и парк Победы? Это уже частная инициатива, здесь возникает первоначальный капитал, основа для жизни и процветания. Доллар здесь вылупляется из скучного российского рубля! Он — основа цивилизованной, с пивом и девочками, жизни. Как Толе нравится сочная московская жизнь, уезжать никуда не хочется!

Но все едут. Даже легкомысленные студентки, по утрам ходящие на лекции, а вечерами рядом со своими молодыми и не очень товарками из стран СНГ, а в основном с Украины и Молдавии, товарками, которые не учатся, — так вот даже эти легкомысленные красотки, которые выстраиваются под светом фар иномарок и русских «Нив», маскирующихся под джипы «Гранд‐Чароки» на Ленинградском шоссе, и те едут в Египет отдохнуть. Едут, чтобы покупаться, пошлифовать загаром кожу и честно, как цыпочки, вести две недели чистую жизнь девочек‐недотрог. Вот и Толя, в соответствии с поведением широких масс, взял горящую путевку в Хургаду, в средний отельчик «Покрывало Фатимы» и приехал. Русские идут. «Ура!» — как сказал бы молодой русский писатель Сергей Шаргунов.