Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Когда-то давно на плечах Хагалара лежала слишком большая ответственность, а малейшая оплошность стоила бы Асгарду независимости и даже существования. Если требовалось обдумать какую-нибудь особо сложную задачку или принять судьбоносное решение, он шел в застенки и забывался на пару часов. Он почти никогда не получал удовольствия от происходящего, но прекрасно расслаблялся. Руки были заняты, зато мозг работал, и к концу маг оказывался наедине с останками несчастной жертвы и принятым решением, которое оставалось только воплотить в жизнь и получить превосходные результаты. Он чувствовал себя отдохнувшим и полным сил, когда смывал с себя кровь очередной жертвы. Но он никогда в своих мечтаниях не видел распятыми Одина, Фриггу или членов их семьи. А нынешнее страстное желание запытать Локи могло быть связано только с бесконечным раздражением, что он испытывал из-за мерзкого дитя вот уже два года. Локи был всего лишь мелкой занозой, несущественной по сути, но очень дорогой его сердцу. И Хагалар никогда не простил бы себе, если бы принес ребенку по-настоящему сильный вред. Только вот уже свершилось убийственное наказание, а Локи жив, и не просто жив, а смеется над своим палачом, не верит в его силу и могущество. Он нарвется. И поймет, какую кошмарную ошибку совершил, когда будет слишком поздно.

====== Глава 115 ======

Ужасающее по своей жестокости убийство на хуторе выбило Брюса Беннера из колеи. Ничего подобного встретить в мире богов он не ожидал: таинственный преступник расчленил тело мужчины и бросил на растерзание всеядным свиньям. Сенсационный материал, достойный американских трущоб, а никак не благочестивых асов. Совершенно немыслимое преступление на хуторе, где живет одна семья, а до ближайших соседей много миль. По словам местных жителей, ничего такого не происходило никогда, поэтому Беннер согласился помочь найти убийцу.

Первым подозреваемым, без сомнения, был безумец Локи, но Тор ручался за брата головой, подтверждая его алиби, а крестьяне считали, что сын Одина ни в коем случае не совершил бы злодеяние тайно. Если бы Локи решил убить, то убил бы при свете дня, не таясь и объявив об убийстве. Беннера коробила сама мысль о том, что царевич имеет право зарезать любого подданного по собственной прихоти без суда и следствия. Именно такие законы порождают садистов и убийц, не ставящих ни во что чужие жизни. Вместе с крестьянами Брюс осмотрел каждый уголок, каждый выступ, каждую пещерку. Тор несколько раз облетел горы, но ничего не нашел — убийца словно испарился. Его телохранители вместе с домочадцами хозяина обыскивали окрестности.

— А это не мог быть маг с заклятьем невидимости? — спросил Брюс вечером.

— Местные маги не почувствовали никакого волшебства. Локи, правда, говорит, что слабые маги не слишком чувствительны, но…

— Даже если чувствительны, ведь все вчера спали или пили.

Тор неопределенно махнул рукой, не пожелав продолжать разговор. Он принял случившееся очень близко к сердцу. Беннер видел, что на царевича асы смотрят как на воплощение высшей справедливости, который обязательно найдет преступника и отомстит. Брюс после первого же дня поисков уверился, что искать чужака нет смысла, но Тор не терял надежды, а обитатели хутора со всё большей уверенностью говорили о Ниде — смертельном обряде, для проведения которого убивали лошадь, насаживали ее голову на кол и поворачивали в ту сторону, где жил враг, после чего произносили магическую формулу. Жертва в лучшем случае теряла жизнь, в худшем — честь. Беннер не верил в бабьи сказки: все маги поселения твердили ему, что обряды, проводимые на расстоянии в несколько миль, не имеют никакого эффекта, кроме психологического — не распространяется магия так далеко, особенно магия проклятья, требующая непосредственного контакта с жертвой.

— Послушай, — обратился к другу Беннер на третьи сутки. — Ты же сам понимаешь, что никто посторонний тут не замешан — он бы не успел далеко уйти. Это кто-то из своих сводил счеты.

Тор молчал, будто не расслышал обращенных к нему слов.

— Эй! — Брюс дотронулся до его плеча. — Ты меня слышишь? Посторонний тут ни при чем.

— Ты не понимаешь, — нарочито медленно произнес Тор. — В нашем мире есть несколько вещей за гранью нравственности. Первая — это уничтожение еды во время войны, а вторая — убийство родственника. Если мы объявим, что убил кто-то из клана, то это будет внутрисемейное дело.

— И? — спросил Беннер, не уловив сути трагедии. — Что в этом такого?

— Внутрисемейное дело не выносится за пределы семьи. Ни я, ни отец ничего не можем сделать. А я бы предпочел лично разобраться с безумцем. Ас, совершивший такое преступление, опасен.

— Подожди, как это? — Брюс пожалел, что за последние месяцы так и не удосужился разобраться в законах Асгарда, увлекшись проблемами поселения. — Какая разница, кого убил этот псих? Его все равно надо изолировать от общества.