Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— В дела семьи никто не имеет права вмешиваться. Семья сама решает, никакие законы нашего общества не превышают право главы клана. И убийство — не повод для убийства. Смертью у нас карается изнасилование, кража, мужеложество.

— Как так?

— А вот так.

— Тор, эм, — Беннер постарался сформулировать мысль так, чтобы не обидеть друга. — Тебе не кажется, что это неправильно? Что в вашем мире не хватает основ правового государства, например? Верховенства закона над традициями? Глава клана может сойти с ума или выжить из ума. Что тогда?

Тор только отмахнулся от навязчивого друга, опять сделав вид, что не расслышал. Брюс настаивать не стал, памятуя старую истину, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут, но неприятный осадок остался.

Поиски не дали никакого результата, и утром следующего дня друзья двинулись в обратный путь, ведя за собой лошадей Эльмы и Локи. Их провожали всем хутором, но, как показалось Беннеру, немного насторожено. Только местная медичка попрощалась очень тепло во многом потому, что Брюс, несмотря на поиски убийцы, уделил ей время и расспросил о жизни. Выяснил, что карьера целительницы — почти единственный путь для женщины с возможностью получения образования. В столице готовили медичек в течение нескольких столетий, запрещая выходить замуж и видеться с родными. Кроме медицины, девушки изучали прочие науки, ремесла и языки, поэтому Брюс нашел на хуторе книгу на английском — это была одна из нескольких любимых мидгардских книг целительницы. По окончании обучения, которое могло наступить в любой момент, девушек, точнее, к тому времени уже зрелых женщин, распределяли на хутора по всему Асгарду, где они выполняли как роль фельдшера, так часто и единственного образованного аса, умеющего писать и считать. На больших хуторах трудились две или даже три целительницы, и местная ждала, когда кого-нибудь пришлют ей в помощь.

Беннер слушал, наблюдал за жизнью крестьян, и она казалась ему тяжелой и несправедливой, особенно по сравнению с яркой, красочной столицей. Невольно вспоминались многочисленные реформационные идеи Локи, по поводу которых Брюс предпочитал не высказываться. Локи, живя в мире отверженных, только и думал, что о реформах, Тор же, будучи лишь гостем в деревне преступников, ничего менять в устройстве родного мира не собирался.

Дорога обратно заняла много времени, и Беннер таки решился расспросить друга о планах.

— Тор, дело, конечно, не мое, но я посмотрел, как живут обычные асы, и мне кажется, что ты мог бы, взойдя на трон, сделать их жизнь лучше.

— Друг, не об этом нам надо сейчас думать, — откликнулся Тор. — Ты не знаешь, но Асгард на пороге войны. Каждый воин на счету. Возможно, придется объявить всеобщий призыв.

— Какой войны? — Беннер нахмурился. — С кем? Разве в Асгарде живет кто-то, кроме асов?

— Как только восстановят Радужный Мост, на Асгард бросятся полчища иномирцев. Миры, подчиненные нам, готовят армии, и их ничто не остановит…

Беннер с огромным удивлением услышал о том, что война неизбежна, что пять миров нападут, как только починят Радужный Мост, а с ним и тайные тропы. Локи ни о чем таком даже не упоминал. Его приближающаяся война нисколько не волновала, он занимался исключительно благоустройством быта асов. И теперь Брюс не понимал, как младший принц мог быть столь беспечен.

— Можешь рассчитывать на меня и на большого парня, — сказал он, как только Тор умолк. — Мы поможем вам.

— Спасибо тебе, но асы не примут твою помощь, пока не убедятся в твоей силе.

— Ладно, — процедил Беннер сквозь зубы. — Когда приедем домой, я поборюсь с кем-нибудь из ваших воинов, если это так необходимо. Я не хочу оставаться в стороне, когда народ, который так хорошо принял меня, вынужден сражаться.

— Спасибо, друг, — Тор остановил лошадь и склонил голову в знак признательности. — Я думал, ты захочешь вернуться в свой мир, чтобы не участвовать в чужой войне.

— Чужой войны не бывает, — твердо заявил Беннер. Он не желал разорения миру асов, а еще больше не желал расставаться с Эльмой. Она уехала вместе с Локи всего несколько дней назад, а он уже скучал, вспоминал ее горячие прикосновения. Что это, если не любовь?

На третий день пути друзья, спешившись, преодолевали ущелье. Конь Брюса поскользнулся на камнях и чуть не упал. Конь Тора, не отличавшийся крепкой нервной системой, тут же заржал и встал на дыбы, едва не опрокинув поклажу. Тору потребовалось время, чтобы успокоить животных.

— В Асгарде считается, что конь — вещее животное, предсказывающее несчастную судьбу хозяина, — заметил он, проходя мимо Брюса.

— Судя по тому, что мой оступился, но не упал, несчастливая судьба все же обойдет меня стороной и я не убью вашего самого сильного воина, — откликнулся Брюс, отрываясь от ноги коня: вроде бы все обошлось, травмы нет.