Лола и любовь со вкусом вишни

– Так… тебе куда? – Крикет показывает сначала в одну, потом в другую сторону улицы. – В какую сторону?

Я показываю в противоположном направлении от его железнодорожной станции:

– Туда. Есть одно незаконченное дело.

Крикет явно понимает по моему виду, о чем я говорю. Мне страшно, что он попытается меня отговорить – или, что еще хуже, предложит составить компанию, – но он лишь ненадолго замолкает. А потом вздыхает:

– Ладно.

Он мне доверяет.

– Ты скоро вернешься домой? – спрашиваю я.

Мой вопрос вызывает у Крикета улыбку.

– Обещаешь, что не забудешь меня?

Я улыбаюсь в ответ:

– Обещаю.

Я ухожу, осознавая, что буду думать о нем, не переставая. И с этим ничего не поделаешь.

Ужас настигает меня ровно в тот момент, когда я подхожу к знакомым коричневым стенам апартаментов и вижу розовый куст олеандра. Я поднимаю глаза на его окна. Свет включен, за занавесками заметно какое-то движение. Сознание окутывает ядовитый туман сомнений. Может, я зря сюда пришла? Может, это эгоистично – приносить извинения тому, кто этого не хочет?

Я поднимаюсь по темной лестнице, ведущей к его входной двери. Дверь открывает Макс, а не Джонни, и я с облегчением выдыхаю. Однако спокойствия хватает ненадолго. Макс пристально смотрит на меня своими янтарными глазами. В ноздри ударяет запах сигарет. Запах жвачки отсутствует.

– Я… Я слышала, ты вернулся.

Макс молчит.

Я заставляю себя выдержать его каменный взгляд.

– Я просто хотела извиниться. За ложь и за то, как все закончилось. Я плохо с тобой поступила.

Ничего.

– Ладно. Что ж… Это все. Пока, Макс.

Я спускаюсь на одну ступеньку, когда парень вдруг прерывает молчание:

– Ты с ним спала?

Я останавливаюсь.

– Пока мы были вместе, – добавляет он.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза:

– Нет. И это правда. Мы даже не целовались.

– А сейчас спишь?

Я вспыхиваю:

– Господи, Макс!

– Так спишь?

– Нет. Я сейчас ухожу. – Но я не двигаюсь. Это мой последний шанс все узнать. – Где ты был последний месяц? Я звонила. Хотела поговорить.

– Остановился у друга.

– Где?

– В Санта-Монике. – Что-то в голосе Макса такое, словно он хочет, чтобы я спросила кое о чем еще.

– У… девушки?

– У женщины. И я с ней спал. – И Макс захлопывает дверь.

Глава тридцатая

Макс всегда знал, что сказать – и когда сказать, – чтобы сделать как можно больнее. Его слова ранят, но лишь спустя мгновение я понимаю почему. Не из-за того, что он был с другой женщиной. А потому, что я не могу поверить, что когда-то его любила. Я смотрела на Макса сквозь розовые очки. Как я могла не замечать его мстительность? Как могла отдавать себя человеку, который на все реагирует с гневом и жестокостью?

Я извинилась. Макс ответил в своем обычном стиле. Я отправилась в его апартаменты за отпущением грехов. И я его получила.

Прекрасно!

Зимние каникулы близятся к концу, а с ними и мой домашний арест. Скоро начнутся занятия.

Трое одноклассников, которых я не очень-то хорошо знаю, поздравляют меня с первым учебным днем, заявляя при этом, что очень рады моему возвращению к прежнему имиджу. Я удивлена. И благодарна.

Линдси ведет себя очень уверенно и даже как будто стала выше ростом. Все дело в сочетании двух факторов: во-первых, Чарли и его друзья пригласили нас на ланч, а во-вторых, я снова одеваюсь так же причудливо, как и раньше. Здорово, когда вокруг тебя много людей. Самое трудное дождаться выходных. Я скучаю по Крикету каждую секунду. За бледно-голубым окном моей спальни никого нет, и от этого мне ужасно одиноко.

Пятница тянется, как никогда, долго. Я то и дело поглядываю на часы с глазами в виде шариков от пинг-понга, сводя Линдси с ума.

– Все будет, – говорит она, улыбаясь. – Спокойствие, Нед.

– Но с последним звонком мой телефон начинает вибрировать. Сообщение от ГОЛОЙ ЖЕНЩИНЫ С ТИГРОМ:

На эти выходные не приеду. Нежданный проект. На первой же неделе! Дерьмово.

У меня темнеет перед глазами. А затем приходит второе сообщение:

Скучаю по тебе.

А потом третье:

Надеюсь, ничего страшного, что я это говорю.

Мое сердце колотится как бешеное, пока я пишу ответ:

Я тоже по тебе скучаю. И в эти выходные буду скучать еще сильнее.

Мы переписываемся всю дорогу домой, и мне кажется, будто я превратилась в розовое пушистое облачко. Я говорю, что Крикету пора садиться за домашнюю работу, а он протестует в нескольких сообщениях, и от этого я чувствую себя еще счастливее. В течение ночи телефон звякает несколько раз – Крикет жалуется на мерзких друзей своего соседа Дастина, на то, что умирает от голода и неспособен перечитывать собственные конспекты. Я заваливаю его эсэмэсками о том, что Нора пакует коробки, о сезонном пироге Энди с Клементинами[35] и о том, что случайно забыла учебник по математике в шкафчике.

Рано утром я тихонько спускаюсь по лестнице и застаю родителей врасплох. Они все еще завтракают.

Энди смотрит на календарь:

– Я думал, у тебя дежурство только в четыре часа.