Ломбард в Хамовниках

Николай Михайлович Сафонов сидел в кресле и наблюдал за действиями полового Пилюгина. Тот старательно накрывал на стол. В «Славянском базаре» еще в царские времена половых называли на иностранный манер – официантами. Уровень у них был, конечно, повыше, чем в трактирах. И работали они во фраках. Но революция все поменяла. На Пилюгине была теперь простая сатиновая, даже не мадаполамовая рубаха, подпоясанная ремешком. Волосы расчесаны на прямой пробор, настоящий половой, а-ля рюс. Он все делал правильно, поставил плоские тарелки, на них глубокие, а сверху уложил скрученную в жгут едва накрахмаленную салфетку. Слева легла вилка, справа нож, потом пошли бокалы, стопки. Только посуда была дешевая, тарелки без золотых вензелей и росписи. Ножи и вилки – облезлый мельхиор. Наконец Пилюгин принес на подносе графинчик смородиновой водки и расставил закуски.

– Вам налить?

– Давай и себе тоже, а то я один не пью.

Пилюгин наполнил две стопки, они чокнулись и тотчас опрокинули. Николай Михайлович нацепил на вилку огурчик и протянул его половому.

– Закуси. Ты давно здесь?

– Второй год, сразу после революции попал.

– А раньше где служил?

– В трактире «Монетном» на Охотном ряду.

– У Обухова, что ль?

– Да, у Матвея Трофимыча.

– Я знаю, бывал там. И чего он закрылся?

– Да они сбежали во Францию, клиент перестал ходить. И новые власти сделали из трактира склад.

– Знаю, знаю, – вздохнул Сафонов и покачал головой. – В него я тоже заходил недавно. Товара никакого, одно убожество, кругом простые тряпки, взгляд остановить не на чем. Где бархат, где велюр, где бостон? Ничего нет. Один сатин и ситец. Ну, давай еще по одной, что ли.

Пилюгин снова налил, они выпили. И Николай Михайлович, подцепив грибочек на вилку, протянул его официанту.

– Бог любит троицу, – сказал он, – налей еще по последней и на этом закончим. – Он вытащил портмоне, пошелестел банкнотами, вытащил стольник, положил рядом с рюмкой.

– Легавые приходят к вам? – Он поднял голову и прямо в глаза посмотрел половому.

– Я их не знаю, – затряс головой Пилюгин.

– Но все-таки?

– Мне никто про них ничего не говорил. Что вы, откуда у нас легавые?

– Они везде стали появляться, – вздохнул Николай Михайлович, – спасу от них нет. В «Метрополь» повадились, в «Лондоне» засели. Вот, возьми стольник и следи, чтобы никто не подслушивал, не подсматривал. А если кто будет обо мне что спрашивать, докладывай сюда в первую очередь. Я пока посижу один, подожду гостей. Да, кстати, у вас газеты есть?

– Какие?

– Ну там «Вечерние известия».

– Я посмотрю внизу, если есть, принесу. У меня вот тут другое развлечение для вас.

– Какое? – настороженно спросил Сабан и на всякий случай опустил руку во внутренний карман.

Половой вытащил из-за пазухи несколько фотографических карточек.

– Если интересуетесь, могу оставить, это все молодки, все красавицы на подбор и как мед сладкие, любая на выбор, не пожалеете.

– Сам-то пробовал?

– Ха-ха, – рассмеялся половой, – да нам уже поздно, вопрос такой не стоит.

– Ладно, оставь, погляжу.

Пилюгин поклонился и исчез за дверью, плотно закрыв ее за собой. Сафонов прошелся по небольшому зальчику. По старой привычке остановился возле окна. Охранник по прозвищу Пашка-Адъютант исправно нес свою службу. Стоял истуканом, прислонившись к фонарному столбу, заломил картуз на лоб и как ни в чем не бывало плевался семечками. Пусть дурак, пусть крестьянин необразованный, но преданный, как пес. Мимо него муха незамеченной не пролетит. Ножом умеет ловко работать и чужие карманы чистить. И главное, по-холуйски в глаза заглядывает. Сабан подошел к зеркалу, взглянул на себя. А мы другие. Холеное лицо, как у барина, длинная пиджачная пара сидит, словно влитая. Правда, волосы на висках стали седеть. Это от переживаний. Но внешний лоск сохранился. Он всегда мечтал выглядеть барином. Жаждал повелевать подчиненными. И сейчас у него есть люди, которые готовы бесплатно пойти за него в огонь и в воду. Тот же Пашка-Адъютант без рубля будет ему ботинки чистить, всюду сопровождает, как тень. Такой он верный. Остался присматривать за входом. И станет следить за каждым новым приходящим. В случае опасности даст сигнал: или кинет в окно камень, или сам прибежит… Но, Боже упаси, об этом даже думать. Да, Пашка надежный парень, а вот другие за копейку продадут. К примеру, Зюзюка, какой он друг? Падла и есть падла. Все измеряет деньгами, с таким надо быть осторожным. Этот просто на крик требует, чтобы с ним все делили поровну. Отдавай ему половину, иначе сразу угрозы, готов своего главаря придушить. Прав швейцар, народ пошел нонче поганый, за копейку удавит.