Ломка

Захватив табуретку, Василиса Прокопьевна прошла в стайку и закрепила на крюку верёвку, предварительно намылив её. Осенив себя крестным знамением, она накинула петлю на шею и уже было собралась оттолкнуть ногами опору, когда неизвестно откуда ворвалась страшная мысль:

— "Господи, его же полтора месяца не было, а вдруг ещё столько же не придет, и буду тут висеть, пока черви не изглодают. Надо бы знак какой-нибудь подать, чтоб наткнулись".

Оставив на уличной стороне ворот надпись "Сынок, зайди", старуха засеменила в дом, чтобы поблагодарить Божью Матерь за то, что дала возможность предупредить Кирюшку.

— Пресвятая Дева Мария, — зазвучала перед иконой молитва, — Попроси Господа нашего, Иисуса Христа, чтобы простил меня грешную и принял в обитель свою. Страшный грех я беру на себя, — страшнее которого нет. Спасибо тебе, что уберегла стайку от гнили. Умоляю тебя — огради сына моего от напастей. То, что я дошла до такой жизни — не его вина, а моя. В любви его растила, ничего для него не жалела. Знать, надо было построже…

Когда Андрей дошёл до дома Василисы Прокопьевны, то его поразило то обстоятельство, что калитка в доме не заперта.

— "В наше время — и не заперта", — подумал он.

Спасскому почудилось что-то недоброе, предостерегающее; и он сделал в голове самый подходящий к его теперешнему положению вывод:

— "Это мне потому всякая ерунда мерещится, что кругом тьма кромешная, а я как вор последний по деревне шастаю. Успокойся, не на зло ведь вышел. Ночь мне союзник, а не враг".

Преодолев странное беспокойство, Андрей достал ручку с листком и положил их на лавку рядом с палисадником.

— "А имею ли я право вмешиваться? — задался он вопросом и с ужасом подумал, что пока не обоснует самому себе, почему взялся помочь незнакомой старушке, приступить к запланированному не сможет. — Я изменю ход вещей, а корень проблемы не вырву. Теория получается: ложь в мишуре добра. Итак, сын — переменная икс, его мать — игрек, я — зет. Зет превращается в икс, чтобы помочь игреку… В системе координат оси направлены в разные стороны, но… — Андрей улыбнулся и с облегчением вздохнул. — Но для каждой оси момент отсчёта один — точка (0, 0). Не имеет значения, куда устремляются лучи и в каких плоскостях они живут. Важно, что зет поворачивает назад и наносит удар по началу координат. Это тайное возвращение, о котором икс с игреком догадаться не могут в силу человеческого несовершенства, но результат от вмешательства незримо ощутят на себе. Зет быстро делает своё дело и улепётывает, игрек обнаруживает следы зета, но думает, что их оставил икс. Так, а почему тогда икс не пересёкся с игреком. Всё просто… Иксу стыдно. Игрек это понимает, но даже если спросит у икса: был ли ты в районе (0,0), то тот наверняка скажет, что был. Задача решена, можно приступать".

В деревне Андрей закурил, и зажигалка оказалась сейчас как нельзя кстати. Левая рука подсвечивала, правая выдавала печатные литеры, так как Спасский был на сто процентов уверен, что Василиса Прокопьевна знает почерк своего сына. Через некоторое время в записке значилось: "Мама, я перед тобой виноват. Когда наберусь смелости (а это будет не скоро), приду и попрошу прощения. Впредь буду оставлять деньги в почтовом ящике, об этом никому не слова. Не спрашивай, почему я так поступаю. Любящий тебя сын".

Собравшись с духом, Андрей проскользнул через калитку и вошёл в дом. Стараясь не издать ни малейшего шороха, он пересёк сенки и во второй раз удивился: дверь в жилое помещение была открыта настежь. Комната была окутана мглой. Из полузакрытой двери, расположенной в десяти шагах от Андрея, пробивался свет, и неслись звуки человеческой речи. Он знал, что бабушка жила одна, а, значит, сейчас она разговаривала сама с собой. Это обстоятельство не поразило его, потому что он тоже любил поговорить, когда никого не было рядом. Когда его глаза привыкли к темноте, он увидел стол и подошёл к нему. Возле графина с водой лежал лист бумаги, наполовину испещрённый чьими-то каракулями. Андрей не страдал любопытством, поэтому читать чужие записи не стал; да и времени было мало: в любую секунду в комнату могла войти бабушка. Он вынул пятьсот рублей и положил их на стол.

— "Не жадничай", — укорил он себя, достал последнюю сотню и накрыл ею первую сумму.

Далее на стол последовала пояснительная записка.

— "Что разбойник — неймётся? Ладно, — играй в открытую, — мысленно развеселился Спасский, забарабанил по двери соседней комнаты и, словно нашкодивший кот, поспешно выбежал из дому".

***

Возбуждение после пережитого дня не давало Андрею заснуть; совсем расстроились нервы.