Лондон

В минувшем году на внезапных дополнительных выборах в британский парламент был избран видный ирландский католик. По существовавшим законам он не мог там находиться. «Но если мы упремся, ирландцы могут восстать, – с сожалением констатировал Веллингтон. – Мы обязаны сохранить королевскую власть». Его прагматичный солдатский ум считал это делом чести. И после отчаянной борьбы правительство тори фактически объединилось с вигами, проведя закон, который предоставлял католикам те же права, что и диссентерам. Но это был опасный политический курс.

К весне 1829 года несгибаемые тори в шейрах поймали себя на согласии с лавочниками-уэслианцами. «Англия – протестантское государство, – заявили они. – Иначе зачем мы вышвырнули Стюартов? Правительство и его ставленники предают нас. Сегодня они уступят католикам, а завтра кому?»

– На самом деле, – с обезоруживающей откровенностью сказал Карпентеру Боктон, – некоторые из нас склоняются к мысли, что вернее иметь дело с надежными людьми из среднего класса, чем с беспринципными марионетками. Я не горячий поклонник реформ, но разумная реформа, наверное, лучше хаоса.

Мужчины взглянули друг на друга. У них были общие интересы. Они договорились.

Остался нюанс, по-прежнему удивлявший Карпентера. Достигнув взаимопонимания с бывшим врагом, он отважился спросить:

– Милорд, означает ли это, что теперь ваш отец доволен вами?

Боктон чуть замялся и напустил на себя страдальческий вид.

– Не знаю… – ответил он, выдержал еще одну короткую паузу и продолжил: – Скажите, мистер Карпентер, сошлись бы вы с ним во мнении насчет Букингемского дворца?

– Полагаю, что да.

– А вот и нет. Он говорит, что король волен тратить сколько пожелает.

Это была истинная правда. Охочий до удовольствий граф дружил с королем, и ему было глубоко наплевать на сумму, в которую обходился дворец.

Карпентер пришел в замешательство. История с Букингемским дворцом повергла его если не в полное удивление, то в некоторый шок.

– Он не всегда последователен, – признал Карпентер.

– Надеюсь, что и только, – с сыновней искренностью отозвался лорд Боктон. – Беда в том, что родные беспокоятся за него. Они давно озабочены тем, что он, возможно, не вполне… – Он помедлил в последний раз. – Что он не в своем уме. – Боктон серьезно взглянул на Карпентера. – Вы часто с ним видитесь. Что скажете?

– По-моему, с ним все в порядке, – нахмурился Карпентер и чуть не добавил: «для лорда».

– Хорошо, хорошо. Я рад это слышать. Мистер Карпентер, если у вас возникнут какие-то сомнения, то будет весьма любезно с вашей стороны поставить меня в известность – конечно, совершенно конфиденциально.

Люси навсегда запомнила день, когда они отправились на Лавендер-Хилл.

Было тепло, они шагали по Тоттенхем-Корт-роуд. Люси взяла флягу с водой и кое-что из еды; все это было убрано в узелок. Пройдя с милю, они останавливались, чтобы Горацио передохнул, и так добрели до Стрэнда и перешли через мост Ватерлоо.

Годами раньше это вылилось бы в более приятную прогулку вдоль Темзы с лесными складами по правую руку и огородами по левую. Теперь же склады превращались в маленькие фабрики, а огороды сменились рядами домов для рабочих и мелких предпринимателей. Люси и Горацио достигли окрестностей Ламбетского дворца; день разогрелся, и стало жарко. Оттуда им предстоял еще один длинный переход до Воксхолла, где все еще действовал старый парк развлечений. Но великолепный вид на дворец испортил выросший перед ними уксусно-спиртовой завод.

Когда они дошли до Воксхолла по нагревшейся и пыльной дороге, Люси заметила, что Горацио начал прихрамывать.

Мэри Пенни миновала Воксхолл, едва отзвонили полуденные колокола. Двуколка, направлявшаяся в Клэпхем, приготовилась к долгому подъему, но тут она заметила на обочине державшихся за руки детей.

– Стойте! – крикнула она кучеру. – Давайте подвезем ребятишек. Они совсем выдохлись.

И секундой позже Люси и Горацио с великим облечением устроились подле доброй леди. Услышав, куда они держат путь, та воскликнула:

– Надо же, я там и живу! Дивное местечко!

Потом, когда Люси просветила ее насчет их похода, спросила:

– И вы хотели идти обратно пешком до самого Сент-Панкраса? Долгая дорога, – заметила Мэри, рассматривая ноги Горацио. – Давайте-ка вы сперва хорошенько отдохнете на Лавендер-Хилле.

Послеполуденный Лавендер-Хилл. Августовское солнце щедро рассылало тепло. Тысячи – возможно, десятки тысяч – лавандовых кустиков насытили склоны голубоватой дымкой, над которой без умолку и монотонно жужжали бессчетные пчелы. От аромата кружилась голова.

Люси, развязывая узелок с едой, побаивалась пчел. Но те были слишком заняты лавандой. Она прикрыла голову Горацио платком от солнца.

И дети провели там час, затем следующий; им было так хорошо, что никуда не хотелось идти, и они упивались теплым, насыщенным сладостью воздухом, как волшебным эликсиром, обещавшим новую жизнь. Та леди не зря назвала это место дивным. Люси, сидевшей в лаванде под лазурным небом, происходящее казалось сном.