Лондон: Бегство из ада

– А откуда они берут электроэнергию, чтобы питать помпы? – спросил какой-то подросток у мужчины, вместе с которым отправился в дорогу. Тот не знал. После небольшой паузы просветить его взялся один из торговцев. Прокашлявшись, он веско сказал.

– От атомной электростанции. Перед самой катастрофой метро перевели на электроснабжение от АЭС.

– А там разве остался кто-нибудь живой? – удивился подросток.

– Думаю, что нет, – ответил торговец.

– Как же тогда она работает?

– Этого не знает никто – она слишком далеко отсюда, километров сто, если не больше. Но известно, что ядерный реактор, если в нем есть топливо, может работать десятилетиями.

– А сколько именно?

– Если нового типа, то до шестидесяти лет.

– Это нам еще лет на тридцать с лишним хватит?

– Если ничего не случится, должно хватить.

– А что потом?

– Об этом лучше не думать, парень. Надо надеяться, что наши ученые изобретут что-нибудь – в метро есть очень умные головы.

Когда тоннель осушили и все двинулись в путь, оказалось, что идти не так-то просто – шпалы были покрыты тонким слоем какой-то скользкой дряни темного цвета и ноги на ней все время норовили разъехаться. Все чертыхались и опирались друг на друга.

– И часто здесь такое случается? – спросил молодой торговец, шедший впереди Крюка, у пожилого.

– Считай, каждый месяц. Раньше так же скользко бывало наверху во время гололеда.

– Что такое гололед?

– Это когда зимой в мороз вода замерзает, и улицы покрываются льдом.

– А что такое лед? – не унимался тот.

– Тьфу ты! Да что с тобой разговаривать, если ты ничего не знаешь!

– Неправда, знаю кое-что, – возразил тот.

– Книжки читай, тогда будешь знать не кое-что, а много чего.

– Ну ладно, мужик, – миролюбиво сказал тот, – а откуда здесь вода?

– Как откуда? Темза недалеко, грунтовые воды подошли, вот и просочились в тоннель. Я надеюсь, что такое Темза тебе не надо объяснять? – едко осведомился тот.

Вдруг послышались возгласы, и вся процессия встала. Крюк нетерпеливо пробился в первые ряды. На рельсах лежала довольно большая слизистая полупрозрачная тварь, размерами как мешок с песком. У нее были большие круглые глаза и костяной клюв. Тело окружали множество коротких щупалец. Тварь смотрела не на людей, а в стену тоннеля и не двигалась.

– Вот видишь, – сказал негромко старый торговец молодому, – а ты хотел вброд идти, дурья башка.

– Чего смотрите? – грубо спросил Крюк. – Дохлая она!

– А ты уверен? – не поверили торговцы, раньше, видимо, не сталкивавшиеся ни с чем подобным.

– Да, черт возьми! – сказал тот, но с места тоже не двинулся.

Его выручил Дебил. Выхватив свой длинный тесак, он осторожно приблизился к твари и ткнул ее лезвием в бок. Та вдруг ожила, молниеносно повернулась к нему и попыталась ухватить клювом за ботинок.

Толпа выдохнула в ужасе и подалась назад. Дебил отпрыгнул, но это было уже лишним. Видимо, тварь вложила в этот выпад все остававшиеся силы, а когда они закончились, издохла окончательно. По телу ее пробежала смертная судорога, оно потеряло форму и расплылось безвольной лужей. Никто не решился в нее вступить, хотя все понимали, что это уже действительно конец. Лужу обошли по стеночке и двинулись дальше.

На станции «Пимлико» экстрасенс Говард встречал людей у края платформы. На нем был просторный черный плащ до пола и черная же плоская шляпа с широкими полями. Узкое лицо с крючковатым носом обрамляла длинная седая борода. Говард величественно возлагал ладонь на кланяющихся ему страждущих, и говорил, что всем постарается помочь, насколько хватит его слабых сил.

Увидев его, Крюк остановился, как вкопанный. Он даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем передумал, тоже подошел к Говарду и поклонился. Рука того едва заметно дрогнула, ложась ему на голову.

– На что жалуешься, странник? – спросил Говард, глядя куда-то в сторону.

– Ох, отче, – деланно вздохнул Крюк, – болячек в мои годы хоть отбавляй. Я вам потом все расскажу.

– Ну, приходи завтра с утра, – сказал Говард.

Затем, не став благословлять еще нескольких человек, которые выстроились за Крюком, целитель развернулся и пошел к просторной дощатой хижине, на которой было написано «Дом Говарда», а ниже нарисовано распятие.

– Устал Учитель, – сказал кто-то из не благословленных паломники.

Все стали устраиваться на ночлег рядом с хижиной, а Крюк с подельниками пошли в палаточную гостиницу.

За ужином Дебил поинтересовался.

– Что, шеф, здоровьишко пошаливает?

Крюк бросил на него колючий взгляд.

– Я еще тебе, щенку, фору дам! Не болтай, чего не понимаешь!

Мокрый, как обычно, промолчал, но Крюк вдруг поймал себя на мысли, что эта молчаливость нравится ему куда меньше, чем нагловатая бесцеремонность Дебила. У того все на виду, а у этого – внутри, и черт его знает, что он там задумал и чего от него ожидать.

На следующий день ранним утром, когда все еще спали, Крюк негромко постучал в дверь Говарда, а когда тот выглянул, кивком позвал в ближайший тоннель.

Когда они отошли уже довольно далеко от станции и услышать их, по оценке Крюка, не мог никто, он остановился и сказал.