Лондон в огне

Богатый оксфордский галантерейщик приобрел здание во дворе «Трех петухов» в качестве доходного дома. Оно стояло в вымощенном каменными плитами дворе рядом с тремя соседями. Узкий переулок с северной стороны вел к Стрэнду и Темпл-Бар.

Главные апартаменты сдавали одиноким джентльменам. Всего жильцов было трое, но в настоящий момент в доме остался только господин Хэксби. Этот пожилой чертежник отличался вздорным нравом. Он работал над неким проектом вместе с доктором Реном, архитектором и математиком, которого король включил в комиссию по восстановлению Лондона, что сразу вызвало у Кэт живой интерес.

Галантерейщик назначил госпожу Марту Ноксон домоправительницей. Раньше она была горничной супруги хозяина и, если верить намекам Марджери, его любовницей. Марджери занималась готовкой, но госпожа Ноксон не разрешала ей прислуживать за столом, поскольку считала ее слишком неряшливой. Еще в доме работали слуга по имени Джон и десятилетний мальчик, хлопот от которого было больше, чем пользы. Последний спал в хижине наподобие собачьей будки, пристроенной к дымоходу.

Прислуге сказали, что Джейн – дальняя родственница госпожи Ноксон, приехавшая из деревни под Оксфордом. Слуги понимали, что это, скорее всего, неправда и загадочная молодая женщина по имени Джейн – самозванка, обманом проникшая в их мир, но все боялись госпожу Ноксон, поэтому не задавали вопросов и держали рот на замке.

Кэт исполняла все, что прикажут, и лишний раз не раскрывала рта. Ну а если отмолчаться не выходило, она старалась говорить погрубее, подражая интонациям других слуг и повторяя их выражения. Остальные считали новую служанку гордячкой, но не трогали ее, опасаясь гнева госпожи Ноксон. Неожиданно Кэт нашла определенное удовольствие в том, чтобы превратиться в кого-то другого и стать Джейн.

Работа часто была тяжелой, но ее обязанности были Кэт не в новинку. Ее готовили не только к тому, чтобы вести дом, но и научили управляться на кухне, убирать и всему прочему, что хозяйки обычно поручают слугам: труд – душеспасительное занятие, прививающее женщине скромность, а это благое качество и в глазах Бога, и в глазах человека. К тому же обзавестись подобными навыками весьма благоразумно: собственные умения помогают женщине лучше распоряжаться прислугой.

Неприятным открытием для Кэт стала не сама работа, а то, что чувствует служанка, драя полы в чужом доме. На это дело смотришь совсем по-другому, когда полы принадлежат тебе и твоей семье.

Воспоминания о прошлой жизни казались Кэт далекими, будто все это происходило не с ней. А впрочем, она слишком уставала, чтобы погружаться в долгие размышления. Но изнуряющий труд был ей даже на пользу, ведь иногда Кэт удавалось забыть, что она сделала с Эдвардом и во что теперь превратилась ее жизнь.

Как только Кэт поднималась на чердак, который делила с Марджери, едва державшаяся на ногах девушка падала на тюфяк как подкошенная. И все же ей снились кошмары, и в них Кэт являлся кузен Эдвард, а вместе с ним появлялся страх: а вдруг она носит его ребенка? В первую ночь Кэт проснулась от собственных криков сама и разбудила Марджери.

Через два дня после появления Кэт в доме госпожа Ноксон позвала ее в каморку рядом с кухней. Глаза хозяйки покраснели и опухли.

– Я должна тебе сказать, что моего дяди больше нет в живых.

– Ах, госпожа…

Глаза Кэт наполнились слезами. Джем.

– Никому об этом не говори. Траура не будет. Мы его не знаем и никогда не знали. Ясно? За всю жизнь не встречала большего дурака, чем он!

Но камень, который Джем передал для нее через Кэт, госпожа Ноксон хранила вместе с деньгами, ключами, кольцами и другими ценными вещами.

Тем вечером Кэт заснула в слезах. Она старалась плакать потише, боясь опять разбудить Марджери. Без Джема у нее не осталось никого, кто любил бы ее всей душой, несмотря ни на что. Без него она совсем одна. Если только отец не отыщет ее.

Если верить досужей болтовне слуг, женщина, не получившая удовольствия во время соития, понести не может. Но эти рассуждения казались Кэт неправдоподобными – в первую очередь потому, что она не представляла, какая женщина способна получить удовольствие от подобного вторжения в собственное тело, пусть даже не насильственного.

Кроме того, она видела, как этим делом занимаются животные на ферме и полях Колдриджа. Уж для самок совокупление точно было скорее суровой необходимостью, чем наслаждением.

Страх беременности не покидал Кэт. Что может быть хуже, чем носить ребенка Эдварда, зачатого при таких ужасных обстоятельствах? Этого Кэт боялась даже больше, чем ареста за убийство Эдварда.

Она произвела подсчеты. Вероятно, Эдвард все-таки жив. Будь он убит, новость к этому времени добралась бы даже до двора «Трех петухов» и подвальной кухни, вокруг которой теперь вертелась жизнь Кэт. Олдерли – настолько высокопоставленное семейство, что подобное известие распространилось бы по городу даже быстрее Пожара.

Убийство не скрыть даже за высокими толстыми стенами Барнабас-плейс, но утаить преступления помельче вполне возможно. К примеру, нападение и избиение. Или изнасилование.