Лондон в огне

Времена меняются: госпожа Олдерли вернула себе прежнюю фамилию, доставшуюся ей от ныне покойного первого мужа. Я прошел в коридор. Уже темнело. В коридоре за лестницей я заметил в тени фигуры, но лиц разглядеть не смог. В доме стало многолюднее, чем прежде, и казалось, здесь кипела некая тайная жизнь. Слугу, который взял у меня плащ, я тоже раньше не видел.

Ставни в гостиной были закрыты. По комнате разливалось сияние свечей, в подогретом воздухе витал легкий запах дыма. В углу по-прежнему стояла знакомая ширма, а леди Квинси сидела в том же кресле. Ответив на мой поклон милостивым кивком, хозяйка пригласила меня сесть.

Вдова облачилась в траурное одеяние, но ни в выражении ее лица, ни в манере поведения не было и следа грусти. Напротив, она пребывала в удивительно бодром расположении духа. А что касается платья, то черный цвет идет не всем, однако ей он был к лицу. Я принялся бормотать что-то о боли утраты из-за гибели супруга. Но леди Квинси лишь махнула рукой, перебивая меня.

— Сейчас речь не об этом, сэр, — произнесла она. — С вашего позволения, буду говорить прямо. Незачем тратить время. Вам известно, что сталось с моей племянницей? Вы нашли ее?

Я запнулся в нерешительности. Откуда мне знать, к чему она клонит? Придется положиться на чутье.

— Да, мадам.

— И где же она?

— У друзей.

— Друзей, разделяющих убеждения ее отца?

— Нет, — ответил я, стараясь не глядеть на ее декольте, залитое сиянием свечей. — Эти друзья верные подданные короля.

— Кэтрин всем довольна?

— Полагаю, что да, мадам.

— Вот и хорошо. — Леди Квинси — это имя подходило ей намного больше, чем госпожа Олдерли, — взяла веер и принялась рассеянно крутить его в руке. — Видите ли, я не могу предложить ей ничего, кроме подачек, да и те были бы весьма скудными. Оказалось, что имущество ее дяди обременено большими долгами.

Я нахмурился:

— Я думал, что господин Олдерли — человек состоятельный. Разве он не один из богатейших людей в…

— Так думали все. Но дело в том, что господин Олдерли был не просто банкиром. Клиенты в целях безопасности отдавали ему на хранение золото и столовое серебро при условии, что они смогут забрать свои ценности в любой момент, когда пожелают. Взамен господин Олдерли давал им займы, к тому же начислял проценты, а иногда вкладывал средства в рискованные предприятия, чтобы получить со сделки дополнительную прибыль.

«Ах вот оно что, — подумал я. — Выходит, Олдерли извлекал выгоду из чужих денег. Подобный человек немногим лучше ростовщика. Странный способ зарабатывать себе на жизнь. Удивительно, что таким образом можно разбогатеть».

Леди Квинси будто прочла мои мысли:

— Однако он не был алчным ростовщиком из прежних времен — люди такого сорта заслуживают всеобщего осуждения. Господин Олдерли любил ссылаться на евангельскую притчу о талантах, в которой Иисус хвалит человека, который пустил вверенные ему деньги в рост, а не закопал их в землю, где они ржавели бы безо всякого проку. Супруг говорил мне, что от таких сделок выигрывают все — и вкладчик, и заимодавец, и заемщик, и даже сама Англия начиная с короля: чтобы страна процветала и государственная казна не пустела, деньги должны находиться в свободном, беспрепятственном хождении. Золото — источник жизненной силы народов. — Леди Квинси выдержала паузу. — Во всяком случае, так дело выглядело в теории.

Она замолчала, опустив взгляд на свой веер.

— Однако теорию не всегда удается воплотить на практике? — предположил я.

— Именно. — Леди Квинси подняла голову. — Мне казалось, что в логике господина Олдерли есть изъян, однако я всего лишь женщина и не смыслю в мужских делах. — Она снова взглянула на меня, и я готов был поклясться, что в ее глазах мелькнули лукавые искорки. Эта дама переменчива, словно ртуть, — уследить за ней невозможно. — Что, если средства захотят получить все сразу? Вкладчик пожелает забрать свое золото, заемщику потребуется больше денег, а инвестиции заимодавца окажутся невыгодными, и к тому же должники с ним не расплатятся. Все деньги исчезнут как не бывало, и банкир останется ни с чем. А если о его крахе узнают, положение усугубится, ведь он будет обязан возместить вкладчикам стоимость их ценностей.

— Значит, господин Олдерли не оставил ничего, кроме долгов?

Теперь насмешливое выражение исчезло с ее лица. Я вспомнил о другом банкроте, Сэмюеле Уизердине — человеке, покалеченном на государственной службе и лишенном положенного вознаграждения. Кто из этих двоих порядочнее, очевидно.

— Ситуация еще хуже, — произнесла леди Квинси так медленно, будто каждое слово давалось ей с огромным трудом. — Незадолго перед гибелью… чтобы привести дела в порядок… мой муж поддался соблазну и… воспользовался деньгами, распоряжаться которыми не имел права.

Строго говоря, господин Олдерли регулярно пользовался деньгами, распоряжаться которыми не имел права. Его богатство всего лишь мыльный пузырь.

— Да, — согласился я. — Господин Олдерли продал Колдридж — поместье своей племянницы — и присвоил вырученные деньги.

Леди Квинси хватило такта, чтобы изобразить смущение.