Лондон в огне

— Его фамилия Снейд, сэр, — тихо произнес я. — Джеремайя Снейд.

— Возможно. При условии, что Библия принадлежала ему. Знал я одного Снейда, он жил вместе с женой неподалеку от Курситор-стрит. Когда-то входил в списки «пятых монархистов». Фамилия достаточно редкая. Сходите узнайте, не его ли выловили из реки. Но разумеется, не говорите, что вы от меня. Сошлитесь на отца.

Уильямсон решительным шагом направился к двери, по дороге бросив на меня недобрый взгляд:

— Может быть, человеку по фамилии Марвуд будет проще развязать Снейдам язык. Вернее, вдове Снейда — если наш покойник и есть ее супруг.

Я открыл дверь и шагнул в сторону. Так вот почему имя убитого показалось и мне, и отцу таким знакомым. Я готов был биться об заклад, что они с батюшкой посещали одни и те же собрания.

— Можете вместе помолиться, — прибавил Уильямсон.

Курситор-стрит — узкая, но оживленная улица к востоку от Чансери-лейн. Я справился о Снейдах в харчевне на северной стороне, но там о них никто не слышал. Меня это не удивило: я догадывался, что супруги не из тех, у кого есть время и желание посещать подобные заведения. Я зашел в ближайшую мясную лавку, но и там мне не посчастливилось, а затем в кухмистерскую — и снова безрезультатно.

А потом я вспомнил про четыре булавки в воротнике камзола покойного. Я заглянул к портному и спросил, знает ли он человека по фамилии Снейд.

— Снейд? — воскликнул портной. Он сидел по-турецки на подоконнике и шил жилет. — Еще бы мне его не знать! Вот только куда он запропастился? Нашел время исчезать!

— Выходит, он здесь работает, сэр?

— Сдельно. Тонкую деликатную работу я ему не поручаю. У Снейда слабое зрение. — Рассказывая мне все это, портной продолжал орудовать иглой. — Недостатков у него хватает, но обычно он меня так не подводит.

— Значит, он должен был прийти сегодня?

— Вчера. Для Снейда появилась работа, и я отправил ему записку. Но от него ни слуху ни духу.

— Где он живет?

— В переулке Рамикин-роу, возле Тукс-корт. Третий поворот слева, за водокачкой. На доме вывеска с тремя звездами. — На мгновение портной замер с иглой в руке. — Застанете Снейда — передайте, чтобы забыл сюда дорогу.

Дом знавал лучшие времена. Каждый следующий этаж выпячивался дальше, чем предыдущий, и казалось, что вся эта хлипкая конструкция вот-вот обвалится. На первом этаже размещалась лавка тряпичника. Я узнал у лавочника, где живет Снейд, и стал карабкаться по шаткой лестнице на верхний этаж.

— Осторожнее, господин, — прокричал лавочник мне вслед. — Снейд в последнее время злющий как собака!

Я был рад возможности укрыться от дождя. Дом сдавался внаем покомнатно, и за моим восхождением из-за дверей наблюдали многочисленные жильцы. Я постучал в чердачную дверь в дальнем углу. Женщина ответила на мой стук почти сразу, но дверь приоткрыла всего на несколько дюймов.

— Госпожа Снейд?

— С кем имею честь?

Скорее всего, женщине было лет сорок, но выглядела она старше: зубов нет, щеки впалые. Глаза красные и опухшие. Одета прилично, в скромное черное платье из саржи, вот только ткань выцвела от времени.

— Моя фамилия Марвуд, — представился я. В ее взгляде мелькнуло узнавание. — Натаниэль Марвуд — мой отец.

— Печатник? А я думала, что…

— Что он в тюрьме? Нет, госпожа. Полгода назад его выпустили.

— Я рада. И что же привело вас к нам?

— Мне нужен господин Джеремайя Снейд.

— Его нет. — Женщина стала закрывать дверь. — И учтите, его прежние интересы остались в прошлом, он…

Я вставил ногу между дверью и косяком:

— Прошу прощения, госпожа. Я не причиню вам вреда.

Дверь перестала давить мне на ногу и распахнулась, впуская меня в комнату.

— Хотя какое это имеет значение? — произнесла хозяйка. Ее глаза наполнились слезами. — Какая теперь разница? Входите, раз уж пришли.

Из обстановки в комнате были только низкая кровать на колесиках, столик у окна и два табурета. Голые доски пола были чисто подметены.

У госпожи Снейд дрожали губы.

— Воистину пути Господни неисповедимы.

— Вас что-то беспокоит, госпожа?

Она принялась выкручивать руки так, будто мыла их в невидимой воде.

— Ничего. Только эта беспросветная жизнь.

Госпожа Снейд умолкла. Какое-то время мы с ней не произносили ни слова. Я знал: Уильямсон желает, чтобы я скрыл от этой женщины, какая судьба постигла ее мужа, и вытянул из нее все, что ей известно. Я не мог так поступить.

Я набрал полную грудь воздуха:

— Госпожа Снейд, ваш муж — человек маленького роста и худощавого телосложения, с длинными седыми волосами и крупным ртом?

Она кивнула, и ее глаза округлились.

— В воротник его камзола воткнуты булавки, а в кармане он носит подписанную Библию?

— С ним что-то случилось. — Госпожа Снейд схватила меня за руку и дернула, будто хотела вытрясти из меня правду. — Он мертв. Ради бога, скажите, он и вправду умер?

— Да.

— Отчего?

— Дозорный заметил его тело во Флит-Дич.