Лондон в огне

— Несите порох, — громко, чтобы заглушить треск пламени, приказал монарх одному из офицеров. — Нужно взорвать южную часть штаб-квартиры кавалерийского полка и молиться, чтобы ветер не переменился. Если удача будет на нашей стороне, спасем и ристалище, и штаб-квартиру гренадеров.

Суета продолжалась, но теперь она стала упорядоченной. Подвезли еще насосов. Я присоединился к людям, по цепочке передававшим ведра воды, чтобы заполнить резервуары. Солдаты расчистили участок возле стены штаб-квартиры и оттеснили толпу к Чаринг-Кросс. Порох доставили на небольшой повозке, бочонки были накрыты мокрыми холщовыми парусами, чтобы шальная искра не спровоцировала взрыв.

Вскоре я весь взмок и измазался в грязи, мышцы ныли от непривычной работы. Я ведь еще до этого устал и проголодался. Однако я трудился без остановки, двигаясь, будто лунатик, отчего все происходящее казалось сном.

Время от времени я замечал среди солдат или возле насосов высокую фигуру короля. Он лично следил, как закладывали заряды, и приказывал, чтобы поджигали запалы. В южной части здания прогремели четыре взрыва, разрушив часть штаб-квартиры кавалеристов. Звуки напоминали громовые раскаты чудовищной силы и не шли ни в какое сравнение со взрывом, который я слышал в королевской лаборатории.

Я потерял счет времени. Единственное, что интересовало меня в этот момент, — пламя удалось сдержать, и оно постепенно затухало. Языки огня гасли, и нам было велено отдыхать, однако нас никто не отпускал. Наши места заняли другие. Мы встали в очередь возле бочек со слабым пивом, которые подвезли на телеге. В воздухе по-прежнему кружили искры, плавно опускаясь на землю и превращаясь в пепел.

Взяв свою кружку, я отошел с ней в сторону, чтобы попить спокойно. Опершись о стену, я наконец промочил пересохшее горло. Колени у меня подогнулись. Я сполз на землю и сел, прислонившись к стене. Рядом горели фонари, и при их свете я разглядел у себя на руке ссадину. Кровь сочилась из ранки у основания большого пальца на правой руке.

В тусклом красноватом сиянии кровь казалась черной. Я сидел, уставившись на ранку. Я находился в таком изнеможении, что даже отвести взгляд было для меня слишком большим трудом. Пепел приземлился мне на руку рядом с ранкой. Поставив кружку на землю, я смахнул его и заодно стер кровь. На кисти остались следы — кровь, смешанная с пеплом.

Кровь и пепел. Только в этот момент я заметил, что расположился у внешней стены Банкетного дома всего в нескольких ярдах от места, где стоял эшафот. Здесь я много лет назад сидел на отцовских плечах, и мы ждали, когда отрубят голову предыдущему королю. Уж не знаю, от голода или от чего другого, но мне вдруг сделалось дурно: голова кружилась все сильнее и сильнее, будто шар, набирающий скорость и катящийся вниз по склону, не имеющему конца.

Пепел и кровь. Вот ночной колпак короля падает на эшафот и лежит там, похожий на белое пятно. Мужчина в толпе с завываниями посыпает голову пеплом. А вот высокая фигура второго палача — он наматывает на пальцы длинные волосы и поднимает отсеченную голову повыше, чтобы всем было видно. И мне тоже.

— Господин Марвуд?

Вздрогнув и словно очнувшись, я поднял глаза. Передо мной стоял солдат.

— Вас желает видеть его величество.

Проглотив остатки пива, я поднялся на ноги и сквозь толпу последовал за солдатом к Дворцовым воротам за Банкетным домом. Король стоял перед ними в центре небольшой группы джентльменов и что-то тихо говорил капитану гренадеров. Через несколько минут он поднял голову и заметил меня.

— Следуйте за мной, Марвуд, — распорядился монарх. — И вы тоже, Чиффинч. — Он повернулся к офицеру. — А вы исполняйте отданные вам распоряжения. Как только добудете нужные сведения — сразу ко мне. А до тех пор держите язык за зубами.

Втроем мы вернулись тем же путем, каким пришли, и поднялись по лестнице на галерею, откуда открывался вид на Собственный сад. Мы проследовали за королем в располагавшиеся за лабораторией покои. Скромных размеров, они были обставлены как гостиная.

Король рухнул в кресло и приказал подать вина и умывальную чашу, а также наполнить ванну, чтобы он смог в ней отдохнуть, когда мы уйдем. Чиффинч стоял в тени у двери — то ли наблюдатель, то ли страж, то ли доверенное лицо.

Король и до пожара был весь в грязи, а теперь измазался еще сильнее — от сажи его лицо стало совсем черным. Когда принесли чашу, король умылся и ополоснул руки, затем, отшвырнув в сторону полотенце, откинулся на спинку кресла. Он выпил немного вина, съел печенье. И только после этого король подозвал к себе меня.

— Ваш отец изменник, — тихо произнес он, глядя на меня темными печальными глазами. — Даже после моего возвращения он оказывал содействие моим недругам. Однако я был к нему милостив.

Я поклонился. «До известной степени», — подумал я. Король или те, кто действовал от его имени, заточили отца в тюрьму на пять лет, отняли у него все имущество и здравый рассудок.

— А теперь вы окажете услугу мне, — продолжил король. — Даю слово, что ни вы, ни ваш отец не останетесь внакладе.