Лорд Галифакс: святой Лис

Тем не менее когда индийцы видели в газетах такие речи, они вынуждены были подозревать британскую власть в неискренности, просто не понимая всех политических тонкостей Вестминстера. Сэм Хор писал: «Было очевидно, что, начиная с парламентской вспышки против заявления Ирвина о статусе доминиона, индийское мнение с подозрением относилось к британским консерваторам. Индийцы никогда полностью не понимали, что консерваторы плана Черчилля были меньшинством в партии и что влияние Болдуина было намного бóльшим»262.

Ирвина не волновали эти проблемы, он хотел прекратить гражданское неповиновение: «Я полностью осознавал риск, но я не мог искать ощупью путь, какой бы привел его на конференцию. Любой другой курс был открыт для меня, когда Ганди сам попросил о встрече. Я всегда думал, что дискуссии о мирных условиях должны состояться и в определенное время станут неизбежны. <…> И при этом я не полагаю, как говорит Джордж Ллойд, что нам недостает стержня и морали. Мы только стремимся искренне считаться с фактами, которые нравятся нам или нет, но меняются очень быстро»263.

Хотя эта встреча не была первым свиданием барона Ирвина и Махатмы Ганди, она была самой значимой. Позади были месяцы мучительной борьбы, и теперь проходили настоящие мирные переговоры. К тому же Ганди в его набедренной повязке еще ни разу не принимали во дворце. Сам Ирвин так писал королю о той встрече: «Я должен признаться Вашему Величеству, что был также значительно заинтересован наличием возможности разговора с этим странным маленьким человечком. Я встречал его, конечно, и прежде два или три раза, но никогда при таких обстоятельствах, которые позволяли разговору быть совершенно свободным. Я думаю, что большинство людей, встречавших его, понимали, как понял и я, очень сильную индивидуальность, независимую от физического вида, который действительно неблагоприятен. Маленький, высохший, скорее изнуренный, без передних зубов, это – индивидуальность, очень плохо украшенная такой мирской отделкой. И всё же Вы не можете не чувствовать силу характера в острых небольших глазах и очень активный ум»264.

Со стороны для наблюдателей (а посмотреть на них высыпали все семьсот слуг, наличие которых Ганди не одобрил) это действительно была эпохальная картина: двухметровый вице-король в белом костюме и маленький полуголый человечек без зубов в ветхом пенсне и босой. Ганди ел в углу на полу, демонстрируя свою независимость от британских условностей, Ирвин наблюдал за ним, как наблюдают за интересными животными в зоопарке.

В общей сложности вице-король и лидер индийского неповиновения встречались восемь раз. Ирвин отнюдь не нянчился со своим собеседником. На второй же день он вызвал к себе для помощи в проведении переговоров министра внутренних дел Индии Эмерсона, непосредственно ответственного за все жестокие репрессии, которые так удручали Ганди. Несколько дней они спорили именно по этому вопросу. Ганди настаивал на расследовании злоупотреблений полиции. Ирвин отказывался от этого, мотивируя свою позицию тем, что сегодня, спустя столько времени, уже ничего не удастся установить точно. Ганди продолжал говорить о страданиях его бедного народа, пока наконец вице-король не сказал ему открыто о своих подозрениях: «У меня не было гарантии, что он не мог бы начать кампанию гражданского неповиновения снова, и если он сделает это, я хотел бы, чтобы полиция была в хорошем настроении, а не в подавленном»265.

Ганди пришлось опустить много своих требований. Ирвин объяснял, что любое принятое ими решение должно основываться на предположении Всеиндийской Федерации. Они обсуждали соляные законы и налогообложение, обсудили и возможность освобождения политических заключенных. Проблема, на преодоление которой Ирвин, как он описал это министру Бенну, приложил «сверхчеловеческие усилия, чтобы продвинуть г-на Ганди вперед». Вопрос о заключенных был самым болезненным. Единственное, чего удалось добиться от Ирвина, это обещания выпустить тех, кто был осужден за ненасильственные действия.

Ганди продолжал продавливать тему расследования злоупотреблений полиции. С целью убедить в необходимости подобного шага вице-короля он подослал к нему Сапру и Састри с теми же требованиями. В разговоре с ними Ирвин, кажется, окончательно утратил терпение: «Я скоро вышел из себя и сказал, что они должны были выбрать, на какой они стороне. Я добавил, что, если по вопросу незначительной важности они ставят себя против тех, кто выполняет конструктивную работу, и теперь становятся в один ряд с теми, кто в течение двенадцати месяцев пытался разрушить все конструктивные усилия, я откровенно мало буду интересоваться их мнением»266. Остро обсуждался вопрос и о «мирном пикетировании», на котором настаивал Ганди. Ему необходима была возможность бойкотирования британских товаров как козырь в рукаве, Ирвин заявил, что никаких «мирных пикетирований» не бывает и что от бойкота как от политического орудия нужно отказаться.