Лорд Галифакс: святой Лис

Несмотря на то, что уже в мае этого, 1931 г. вице-королевство барона Ирвина заканчивалось, он все-таки решил не оставлять дурное наследство своему преемнику. Необходимо было договариваться с Ганди и его сторонниками. Как комментировал это Сэм Хор: «Бойкот британских товаров, неуплата налогов, косвенная поддержка террористических актов и насилия слишком ясно показали их право затруднить любое конституционное урегулирование по соглашению. Вице-король и его советники чувствовали, что великое и возможно заключительное усилие должно быть сделано, чтобы привести Ганди к круглому столу и побудить Конгресс сотрудничать. Ирвин обладал качествами, которые были необходимы для примирения. Один из вице-королей, у которых были деловые отношения с Ганди, он видел вёсны, которые дали Махатме его поразительную власть»258.

Поэтому Ирвин вновь протягивал руку Ганди и Индийскому национальному конгрессу, но ни сам Махатма, ни отец и сын Неру не желали ее пожимать из тюрьмы. Вице-король тогда принял личное решение: он своей собственной волей теперь выпускал Махатму Ганди на свободу. Вместе с этим рабочий комитет Индийского национального конгресса, ранее объявленный незаконным, был восстановлен. Это было необычайно смелым решением, от которого его отговаривали все. Армия, провинциальные чиновники, министр внутренних дел Индии – всё его ближайшее окружение было против такого жеста. Они предупреждали, что это вызовет в первую очередь переполох среди мусульман, единственных верных сторонников британской власти, и может даже привести к мятежу. Но Ирвин отличался феноменальным упрямством, и если он в чем-то убедил себя, значит, будет следовать этой линии при любых условиях.

Естественно, в Лондоне, в его родном Парламенте весть об освобождении Ганди произвела чрезвычайный эффект. Особенно не могли прийти в себя сторонники жесткого курса колониального империализма – Уинстон Черчилль, Остин Чемберлен, друг Ирвина Джордж Ллойд и др. На их гневные речи вице-король не обращал внимания. Палата общин теперь была не его вотчиной, по возвращении в Лондон его ждала Палата лордов, что в значительной степени Ирвина успокаивало. Успокаивала его и смерть Неру-отца, Мотилала, оставившего Ганди и сына Джавахарлала вдвоем бороться за лидерство и пошатнувшая позиции ИНК.

Едва выйдя из тюрьмы, Ганди начал выдвигать чрезмерные требования, например, о рассмотрении дел в отношении полицейских и злоупотреблении полномочий, с которыми они разгоняли мятежников. На это Ирвин ответил решительным «нет», обвинив Ганди в том, что он эти мятежи и провоцировал. Отцу, лорду Галифаксу, вице-король писал: «У меня уже, действительно, кончается терпение иметь дело с таким человеком, который утверждает, что был значительно потрясен, когда несколько полицейских поступили неправильно, и при этом его не затрагивает то, что силы, которые он призвал к действию по всей стране, привели к неисчислимым нападениям на полицию и продолжили преследование законопослушных граждан»259. Это сбило спесь с Ганди, и он решил больше не провоцировать вице-короля, а наоборот, искать его милости.

14 февраля, в день святого Валентина, он отправил Ирвину следующее письмо: