Лорд и леди Шервуда. Том 2

– Грустно возвращаться туда, где ты жил, и находить на месте дома траву, проросшую за годы сквозь обугленные развалины, – тихо сказала Марианна.

Мартина обернулась к ней и, увидев в глазах Марианны сочувствие и понимание, улыбнулась и несмело взяла ее под руку.

– Да, – согласилась она, – и еще грустнее сознавать, что то время уже никогда не вернется, как и люди, которые жили в Локсли. Знаете, как все закончилось? В селение примчался какой-то мальчишка, невесть от кого, просил, чтобы ему указали дом Робина. Потом Эрик по просьбе Робина ударами по наковальне собрал всех жителей Локсли, и Робин сказал, что к селению едет Гисборн в сопровождении большого отряда ратников. Едет, чтобы уничтожить Локсли. Все бросились собираться – времени оставалось немного! Никто из нас не знал, куда мы отправимся, где найдем новое пристанище.

Она недолго помолчала, подставив разгоряченный лоб холодному ветру. Марианна тоже молчала и только смотрела на ставшее строгим лицо Мартины, обрамленное черными косами.

– Сборы почти завершились, как вдруг из своего дома вышел Робин с оружием, – продолжила рассказ Мартина. – Не глядя ни на кого из нас, он молча запер дверь. Вилл бросился к нему, стал убеждать собираться и ехать, как все остальные. Я не знаю, что Робин ответил ему, но после его слов Вилл вернулся к себе, тоже забрал оружие и велел Элизабет с детьми укрыться в лесу. А следом за Виллом и Джон, и Алан, и Мартин – все мужчины схватились за оружие, отправив семьи в лес. Вы видите, что из этого получилось!

Мартина махнула рукой на останки селения.

– Не знаю, леди Марианна, не мне судить Робина, но если бы он не вышел из дома вот так, никого не удерживая, но с мечом в руке, никому бы и в голову не пришло сражаться с ратниками шерифа. Вилл, наверное, никогда не задумывался, что, не последуй он за Робином, его жена и дочь не погибли бы.

– Ты сама сказала, что Робин никого не удерживал, – возразила Марианна.

– Ему этого и не требовалось! – вздохнула Мартина. – Робину достаточно взгляда, чтобы позвать за собой. К тому же он мог быть уверен, что друзья не оставят его одного встречать ратников.

Услышав в ее голосе осуждение, Марианна подняла бровь:

– Мне казалось, что ты любишь Робина!

Мартина невольно замедлила и без того неспешный шаг и посмотрела в глаза Марианны уже не печальным, а настороженным взглядом. Но, не найдя в светлых глазах Марианны иронии или ревности, она призналась со всем чистосердечием:

– Да, я люблю Робина, но совершенно не понимаю его. Он всегда оставался недоступным, непонятным для меня! А вы понимаете, почему он тогда так поступил?

– Думаю, что понимаю, – ответила Марианна. – Ты сказала, что вам передалось от него стремление к свободе. Но свобода заключается не только в том, чтобы поступать согласно своей, а не чужой воле. Ее надо уметь отстаивать от враждебных посягательств. Если не углубляться в рассуждения о высоких материях, то можно сказать так: дом – это земное воплощение представления человека о том, каким должен быть мир. Невозможно остаться свободным, не защитив свой дом. Оставить его и бежать – первый шаг к тому, чтобы потом подчиняться чужой воле до тех пор, пока она не истребит последние ростки свободы в душе и не сломает сам дух. Человек со сломленным духом почти никогда не будет в силах сам подняться с колен.

– Вы говорили и убедительно, и красиво, – усмехнулась Мартина. – Ответьте проще! Если бы вы были тогда рядом с Робином, то позволили бы ему так поступить? Не пытались бы отговорить?

– Если бы я тогда умела владеть оружием, как сейчас, то вышла бы вместе с ним так, как это сделал он. Если нет, то, благословив Робина, нашла бы укрытие, чтобы не мешать ему исполнять свой долг, и молилась бы о его победе над Гаем Гисборном и ратниками шерифа, – без промедления ответила Марианна.

Мартина помолчала, обдумывая ее слова, и с грустной улыбкой сказала:

– Да, теперь я понимаю, почему он выбрал именно вас! – и, посмотрев на Марианну, внезапно спросила: – Кэтти сказала мне, что вы ждете ребенка. Так и есть?

Марианна молча кивнула.

– Я поздравляю вас, – вздохнула Мартина и несильно сжала руку Марианны. – Знаете, я давно хотела поговорить с вами.

– О чем? – спросила Марианна, внимательно посмотрев на Мартину.

– О том, что я не враг вам, – ответила Мартина и, помедлив, добавила: – И не соперница. Я поняла это на празднике прощания с летом. Он смотрел на вас с такой любовью, что у меня защемило сердце. Никогда прежде и ни на кого он не смотрел так, как на вас!

Она ждала вопроса, но Марианна молчала, и Мартина едва заметно усмехнулась:

– Вы очень тактичны, леди Марианна. Но я скажу всю правду, чтобы между нами не осталось непонимания. Мы никогда не были с ним любовниками, и это не моя заслуга. Вы не ошиблись, сказав, что Робин никогда не поступится честью. Минутные слабости и страсти не имеют власти над ним. Да, я долго надеялась вернуть его любовь, но на празднике я поняла, что он никого не будет любить, кроме вас.

Марианну тронула исповедь Мартины, и, улыбнувшись ей искренней дружелюбной улыбкой, она тепло сжала ее руку: