Лорд Престимион

Престимион вздрогнул, потому что эта мысль только что зародилась в его голове. Но они с Абригантом были одной крови и часто мыслили одинаково. Он ответил с улыбкой:

— Весьма вероятно. Конечно, этот вопрос надо обсудить с советом в полном составе. Но его величество понтифекс потребовал моего присутствия в Лабиринте, и в этом он прав; и раз уж я поеду так далеко на юг, возможно, я продолжу путь к Стойену в надежде найти…

— Ты говоришь о полном составе совета, — вмешался Септах Мелайн. — Пока Навигорн отсутствует, позволь мне спросить, Престимион: допустим, какой-нибудь член совета — Сирифорн, скажем, или мой родственник Дембитав — потребует от тебя прямого ответа, почему так получилось, что Дантирия Самбайл стал беглецом, за которым ты охотишься по всему Алханроэлю? Что ты ему ответишь?

— Только то, что он совершил тяжкое преступление против закона и против короналя лично.

— И не объяснишь никаких подробностей?

— Напоминаю тебе, Септах Мелайн, что он — корональ, — вспыльчиво заявил Гиялорис. — Он может поступать как ему заблагорассудится.

— О, нет, друг мой, — возразил Септах Мелайн. — Он правитель, да, но не абсолютный тиран. Он подчиняется указам понтифекса, как и все мы, и в какой-то мере подотчетен также и совету. Объявить крупного правителя, такого как Дантирия Самбайл, преступником и не привести никаких доводов собственному совету — этого не позволят даже короналю.

— Ты же знаешь, почему нам приходится так поступать, — с упреком произнес Гиялорис.

— Да. Потому что есть один важный факт, который скрыли от всей планеты, не считая нас пятерых, присутствующих здесь, и Теотаса, которого здесь нет. — И Септах Мелайн кивнул в сторону Мондиганд-Климда и Абриганта, тех двоих, кто лишь недавно узнал правду о том, что произошло в тот день у Тегомарского гребня. — Но мы тем глубже увязаем в двусмысленностях и уловках и в откровенной лжи, чем дольше пытаемся сохранить эту тайну.

— Оставь, Септах Мелайн, — приказал Престимион. — У меня нет ответа на твои вопросы. Могу лишь сказать, что если совет будет настаивать на получении информации о преступлениях Дантирии Самбайла, я буду изворачиваться и лгать, если понадобится. Но мне это нравится не больше, чем тебе. Вот возвращается Навигорн, так что прекрати.

Когда Навигорн уже был в дверях, Абригант сказал:

— Еще одно, брат: если ты поедешь на юг, в Аруачозию, прошу позволения сопровождать тебя часть пути.

— Только часть?

— Есть одно место под названием Скаккенуар, о котором мы недавно говорили, где можно получать полезные металлы из стеблей и листьев тамошних растений. Оно находится на юге, где-то к востоку от Аруачозии, может быть даже к востоку от Вриста. Пока ты там будешь охотиться за Дантирией Самбайлом, я проведу поиски в Скаккенуаре.

— Вижу, ничто не может удержать тебя от этой затеи, — с легкой насмешкой ответил Престимион. — Но содержащие металл растения Скаккенуара — чистая фантазия, Абригант.

— Разве мы знаем это наверняка, брат? Позволь мне поехать и посмотреть.

Престимион снова улыбнулся. Абриганта невозможно обескуражить.

— Давай поговорим об этом после. Сейчас не время. Ну, Навигорн, ты пришел в себя? Вот, выпей немного вина. Оно успокоит твою душу. Теперь вот что. Когда Навигорну стало плохо, я как раз собирался сказать, что понтифекс Конфалюм напомнил мне о моем долге навестить его в новой резиденции, и поэтому…

В тот вечер, когда они вдвоем ужинали в апартаментах короналя, Септах Мелайн сказал Престимиону:

— Я вижу, тебя мучает проблема той великой тайны, которую мы храним, и знаю, сколько страданий она тебе доставляет. Как мы решим эту проблему, Престимион?

Они сидели напротив друг друга в алькове личной столовой Престимиона, на семиугольном возвышении, отделенном от остального помещения семью ступенями из прочного черного «огненного дуба» и украшенном вышитыми коврами тысячелетней давности из разноцветного шелка с золотыми и серебряными нитями, на которых были изображены сцены верховой и ястребиной охоты.

— Если бы я знал ответ на этот вопрос, — ответил Престимион, — я бы его тебе сообщил еще днем.

Септах Мелайн некоторое время смотрел на жареного каспока на своей тарелке — редкий деликатес, сладкая, как свежие ягоды, белая рыба из северных рек, — к которому едва прикоснулся. Он сделал глоток вина, потом еще глоток, побольше.

— Ты хотел исцелить боль всей планеты, как говорил мне тогда, начисто стерев воспоминания о войне.

Чтобы позволить каждому начать все сначала. Да, все это очень хорошо. Но всеобщее помешательство, последовавшее за…

— Послушай, — прервал его Престимион. — Я в ответе за это помешательство. И за все остальное, что случилось с планетой с тех пор, как я принял власть, и за все, что произойдет при моей жизни. Я — корональ, и это означает прежде всего бремя ответственности за судьбу планеты. И я готов его нести. — Септах Мелайн попытался ответить, но Престимион, не слушая его, продолжал: