Лорд Теней

— Он пошел к ней домой, чтобы поговорить с ней о машинах, но ее не было дома, а когда она пришла, то она рассмеялась ему в лицо и сказала ему уходить, и что она говорила это не всерьез и что он глупый.

Кит почувствовал, как в нем закипела ненависть к девочке, которую он даже ни разу не встречал.

— Я бы так никогда не поступил.

— Слушай, — ответила Ливви. — С тех пор Тай очень много узнал о том, что иногда люди говорят не то, что имеют в виду, что тон не совпадает с выражением лица, и тому подобное. Но он доверяет тебе, он впустил тебя. И он иногда забывает, что такое может произойти и с тобой. Я просто хочу сказать… не ври ему. Не вводи его в заблуждение.

— Я не… — Начал было Кит, но тут раздался звон колокольчика, и дверь магазина раскрылась. Тай вышел и натянул капюшон, укрываясь от легкого ветерка.

— Все, — сказал он. — Давайте возвращаться.

Если он и заметил напряженную атмосферу, то ничего не сказал, и на всем обратном пути они разговаривали о всяких неважных вещах.

* * *

Пикси с несчастным видом сидели на камнях, располагавшихся по краю сада. Эмма и Джулс вытащили их из ямы и предложили им еду, но только один из них согласился и теперь сидел, склонившись над миской с молоком.

— Малкольм Фейд? Где Малкольм Фейд? — пропищал самый высокий из них.

— Не здесь, — ответил Джулиан.

— Пошел навестить больного родственника, — сказала Эмма, с восхищением разглядывая пикси.

— У магов нет родственников, — сказал пикси.

— Никто не понимает моих шуток, — пробормотала Эмма.

— Мы друзья Малкольма, — через секунду ответил Джулиан. Если бы Эмма не знала его, то поверила бы ему. Он врал с совершенно бесхитростным выражением лица. — Он попросил нас приглядеть за его домом, пока он не вернется.

Пикси перешептывались тихими высокими голосками. Эмма напрягла слух, но не могла понять, что они говорили. Они говорили не на языке придворных фейри, а на более простом и древнем по звучанию. В нем слышалось журчание воды по камням, острая кислинка зеленых трав.

— Вы тоже маги? — спросил самый высокий пикси, отбиваясь от группы. У него были серо-серебристые глаза, как и сама Корнвеллская скала.

Джулиан помотал головой и протянул руку, показывая руну Интуиции, ярко выделяющуюся на фоне кожи на его предплечье.

— Мы Нефилимы.

Пикси снова начали перешептываться между собой.

— Мы ищем Аннабель Блэкторн, — сказал Джулиан. — Мы увезем ее домой, где она будет под защитой.

Пикси с сомнением посмотрели на Джулиана.

— Она сказала, вы знаете где она, — сообщил Джулиан. — Вы разговаривали с ней?

— Мы познакомились с ней и с Малькольмом много лет назад, — ответил пикси. — Не часто смертные живут так долго. Нам было любопытно.

— Может, расскажете нам? — спросила Эмма. — И тогда мы вас отпустим.

— А если не расскажем? — спросил самый маленький пикси.

— Тогда мы вас не отпустим, — ответил Джулиан.

— Она в Портхэллоуской Церкви, — сказал самый маленький пикси от лица всех. — Она пустует вот уже много лет. Она знает об этом и чувствует там себя в безопасности. Почти каждый день туда приходит высокий народец.

— Портхэллоусая Церковь далеко отсюда? — спросил Джулиан. — Она близко к городу?

— Очень близко, — ответил самый высокий пикси. — Убийственно близко. — Он поднял свою маленькую бледную ручку и показал туда, где, видимо, находилась церковь. — Но сегодня вам туда идти нельзя. Сегодня воскресенье, а по воскресеньям высокий народец приходит туда группами и изучают надгробия позади церкви.

— Спасибо вам, — ответил Джулиан. — Вы нам очень помогли.

* * *

Дрю открыла дверь своей спальни.

— Хайме? — прошептала она.

Ответа не последовало. Она проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь. В руке она несла тарелку булочек, испеченных Бриджет. Она попросила у нее целую тарелку, Бриджет засмеялась над чем-то, видимо, известным только ей, и резко сказала Дрю, чтобы та не ела их все сразу, а то она станет еще толще.

Дрю давно поняла, что не стоит много есть перед незнакомыми ей людьми, или выглядеть голодной, или накладывать слишком много еды на тарелку. А если она все же это делала, то она ненавидела ловить на себе взгляды, словно говорящие: «О, так вот почему она не худая».

Но перед Хайме ей наоборот хотелось это сделать. После того, как он обосновался в ее комнате — упал на кровать, словно спал там уже несколько дней, потом подскочил и спросил, можно ли воспользоваться душем — она спросила его, не голоден ли он, на что он опустил взгляд и улыбнулся ей.

— Не хочу навязываться, но…

Она не теряя времени отправилась на кухню и не хотела возвращаться с пустыми руками. Так поступила бы напуганная тринадцатилетняя девочка, но уже точно не шестнадцатилетняя девушка. Или сколько ей там было по его мнению. Она точно не знала.

— Хайме?

В джинсах и надевая футболку он вышел из ванной. До того как он успел натянуть футболку на живот, она заметила черную татуировку — не Метку, а надпись на латинице — вьющуюся по его ровной коричневой коже. Она молча смотрела на него, когда он подошел к ней и взял булочку. Он ей подмигнул.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — тихо ответила она.