Loren Bleykli

мне пояс верности. Но эта сделка двухсторонняя, и ты со мной в одной лодке.

– На этот счет не стоит волноваться.

– То есть для тебя это не проблема? – спрашиваю я, когда лифт останавливается на первом

этаже.

Она усмехается.

– Как будто у меня есть варианты.

– Значит на этой неделе у тебя не намечалось страстных свиданий?

Она поднимает руки, растопырив все пальцы.

– Их не было уже десять месяцев, – резко отвечает она, и двери лифта раскрываются.

8 Три пальца правой руки поднятые вверх означают три части скаутской обещания: выполнить долг перед

Богом, помогать ближним, жить по закону скаутов. Кисть правой руки находится на уровне головы и немного

отведена в сторону. Знак скаутов напоминает, что сильный всегда защищает слабого, а младший подчиняется

старшему.

Мы проходим через фойе на улицу, где нас уже ждет такси. Я открываю дверь, и Шарлотта

усаживается на сиденье. Я сажусь рядом. Мы пристегиваемся.

Наконец-то все отлично, мы выбрались из пучины смущения. Сейчас между нами все, как

всегда.

– То есть ты десять месяцев ни с кем не встречаешься? – уточняю я, зная, что после

разрыва она никем серьезно не увлеклась. Но если задуматься, то, что Шарлотта не упоминала о

свиданиях не означает, что их совсем не было.

Она качает головой.

– Никаких отношений. Свиданий. Поцелуев. Ничего.

Десять месяцев без секса. Это же целая вечность. Я бы, скорее всего, не выдержал дольше

десяти дней. Может, четырнадцати, но эти две недели превратились бы в пытку. Она, наверное,

по полной программе отрывается с «игрушками».

Вот черт! Теперь я представляю Шарлотту в постели с фиолетовым вибратором-кроликом.

Ноги широко раздвинуты, рука полностью контролирует скорость проникновения, дыхание

тяжелое и отрывистое.

Спасибо, мозг, за этот фантастический образ, благодаря которому все рациональные

мысли улетучились из головы.

Иногда я поражаюсь, как мужчины справляются со всеми своими развратными

фантазиями. По сути, я удивлен, как нам, мужикам, удается хоть с чем-то справиться, когда в

башке творится такой хаос. Чудо, что мы можем зашнуровать ботинки и расчесывать волосы.

Вдруг до меня доходит. Этот поцелуй на кушетки. И тот на улице. Это ее первые поцелуи

за десять месяцев. Мои и только мои! На меня накатывает счастье. Я первый парень, с которым

она целовалась за целую тучу времени. Хотя это вроде как бессмысленно, но я безумно рад. А

еще более безрассудной кажется волна собственнического инстинкта, пронесшаяся по венам. Я

не хочу, чтобы Шарлотту целовал кто-то другой.

В смысле следующую неделю, ясень пень.

Откуда вообще такое собственническое желание?

– Кстати, – говорит Шарлотта, когда автомобиль подъезжает к магазину, – как это все

закончится?

– У нас?

Она кивает.

– Фальшивая помолвка.

– Думаю, мы понарошку расстанемся, – говорю я, хотя даже не задумывался об этом.

Может, потому что не планировал это заранее. Все вышло спонтанно.

– В конце недели? – спрашивает она, когда мы подходим к сверкающим дверям нью-

йоркского ювелирного магазина, который был частью моей жизни сколько себя помню.

– Ага, настоящий поддельный разрыв, – подчеркиваю я, чтобы скрепить сделку, прежде

чем куплю ей кольцо. У которого есть срок годности, как и у нашего запланированного романа.

Разрыв неизбежен.

* * *

За час, который мы проводим в «Катрине», я узнаю три вещи: Шарлотте нравится

держаться за руки, обнимать меня за талию и перебирать пальчиками мои волосы.

Кроме этого, у нее поистине шаловливые ручки, которые она самоотверженно пускает в

ход. А еще у нее безупречный вкус. Шарлотта выбрала платиновое кольцо с двух каратным

бриллиантом в огранке «принцесса».

– Именно об этом кольце я всегда мечтала, – заявляет высокой шатенке с аккуратным

пучком на голове, опрятной шелковой блузке и серой юбке. Это Нина, правая рука моего отца.

Клянусь, Шарлотта сейчас на седьмом небе от счастья. Она ведет себя как смущенная

невеста. Нина ослепительно улыбается.

– Тогда давай убедимся, что хрустальная туфелька будет сидеть на тебе идеально, –

говорит она и уходит в подсобное помещение за нужным размером.

– Ты профи, – говорю я, убедившись, что Нина нас не услышит. Шарлотта

пренебрежительно машет рукой, а я не унимаюсь. – Нет, серьезно. Тебе гарантирован Оскар за

роль восторженной невесты.

Она пробегает пальцами по стеклянной витрине и пожимает плечами, словно в ее игре нет

ничего сложного.

– Мне нравятся бриллианты. Это все упрощает.

– Ах, так в дело вступила Честная Шарлотта? И мисс Честность любит драгоценности?

Она кивает.

– Именно, она обожает огранку «принцесса» и платину. В прошлом году, когда моя

подруга Кристин обручилась, я за нее ужасно радовалась и как дурочка пялилась на

великолепную обручалку. Но самое важное: она была очень счастлива и безумно влюблена. Так

что мне не нужно изображать восторг при виде обручальных колец.

Я вижу неподдельную искренность в ее глазах. В карих омутах нет и намека на лукавство.