Loren Bleykli

Вскоре она встает и начинает собирать одежду. Ходит по кругу, что-то выискивая на полу.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я с любопытством.

– Одеваюсь.

– Прости мой французский, но на фига?

– Чтобы уйти. Разве мы не об этом договаривались?

Я ползу к краю кровати и неожиданно крепко обнимаю ее за талию.

– Что ты творишь?! – вскрикивает она.

Бросаю ее на матрас и начинаю щекотать.

Шарлотта пытается вырваться.

– Перестань.

Ни капли милосердия. Скольжу кончиками пальцев по ее бокам, заставляя извиваться.

– Я остановлюсь, только если ты останешься на ночь.

– Сжалься, сжалься! – кричит она с счастливой улыбкой, словно перед ней небо,

усыпанное морем звезд.

Притягиваю ее к себе, убираю волосы за уши и шепчу:

– Ты останешься?

У нее замирает дыхание.

– Да. Тебя не заботит, что мы нарушаем еще одно правило?

– Мы все равно первые. В смысле, мне плевать, пока ты только проснувшись не полезешь

меня целовать.

– Из-за утреннего дыхания?

Я киваю.

– Не твоего. Просто в целом.

Она брезгливо морщит носик.

– Утреннее дыхание – прекрасное новое нерушимое правило. Я ненавижу утренний запах

изо рта.

– Я тоже.

– Но у меня нет зубной щетки.

– У меня есть запасная. Новенькая, – говорю я ей.

Она прижимает указательный палец к губам, будто взвешивает все варианты.

– А какой ты пользуешься пастой?

Чувствую, как начинаю краснеть.

Она замечает это, и у нее глаза лезут на лоб.

– Не говори мне, что ты пользуешься «Крест» со вкусом жвачки?

Я качаю головой:

– Нет. Я купил твою любимую. «Крест» с мятной свежестью.

Шарлотта прижимает руку к груди, а ее глаза искрятся счастьем. Это так мило.

– Ты купил мне зубную пасту.

Кажется, она больше рада, чем когда я купил ей кольцо. Сердце начинает бешено

колотиться, с кончика языка готовы слететь слова. Признание, обличающее странные,

неведомые мне ранее чувства. Я открываю рот намереваясь сказать… Рассказать о том, что

начинаю к ней испытывать. Насколько для меня происходящее становится реальным.

Но ничего не успеваю, так как Шарлота наклоняется к моим губам и шепчет:

– Ты на самом деле мой лучший друг.

Друг.

Да. Ей больше от меня ничего не нужно.

ГЛАВА 22

Харпер облизывает лимонное мороженое в рожке.

– Это не заменит Санту, – заявляет она, приподняв лакомство, когда мы отходим от ее

любимого продавца мороженого. – Но это хорошее начало. Считай, ты купил мое молчание на

несколько дней.

– Отлично. Мне больше и не нужно.

– Видела утром ваши с Шарлоттой фото.

Она толкает меня, пока мы идем вдоль Центрального парка на короткую тренировку по

софтболу со звездой нашей команды, Ником. Нам троим удалось забронировать поле на полчаса

в пятницу после обеда, чтобы попрактиковаться перед завтрашней игрой. Я несу перчатку и

биту, а Харпер держит свою перчатку в свободной руке.

– Ты правда не можешь удержаться, чтобы не мониторить инфу обо мне в сети? –

подкалываю я ее.

– И не говори. Походу я повернута на сплетнях.

– И где мы засветились? В «Сардис»? – спрашиваю я, чтобы подтвердить мои подозрения

насчет Эйба.

– Ага.

– Это репортер из «Метрополиса» такой придурок.

Харпер хмурится, уплетая лакомство.

– «Метрополис» тут не причем.

– Тогда где? – спрашиваю я, когда мы входим в парк.

Харпер с ошеломленным видом качает головой

– Черт, не могу поверить, что ты не следишь за фигней, которую о тебе пишут.

– Поверь, никогда таким не занимался. Так что я не в курсе. Давай уже, колись.

– В колонке в «Пейдж сикс».

У меня глаза на лоб лезут. «Пейдж сикс» - огромный нью-йоркский рассадник сплетен. Я

обхожу его десятой дорогой.

– Как это возможно? Я думал, он работает в «Жизнь и Время Метрополиса».

– Он у них стажируется, – отвечает Харпер, – Эйб Кауфман. Я почитала о нем. Студент

Колумбийского университета школы журналистики. Подрабатывает внештатным журналистом

и фотографом в «Жизнь и Время Метрополиса», а так же в «Пейдж сикс». Похоже, он продал

ваши фотки цитадели сплетников.

Вот же скотина.

Быстренько прикидываю преимущества. Если меня видели в «Пейдж сикс» с моей

любящей невестой, это может стать главным ключом к решению купли-продажи. Мистер

Офферман описается от радости, увидев мое фото в амплуа хорошего, солидного, почти

женатого сына уважаемого бизнесмена, у которого он покупает магазин.

– Что пишут? – спрашиваю я с надеждой.

Она останавливается, кидает мне свои перчатки, берет телефон и откашливается.

– Кхм… «Спенсер Холидэй, сын основателя знаменитой ювелирной сети «Катрин» и

создатель популярного приложения «Настоящий мужчина», известного благодаря отсутствию

фотографий определенной детали мужской анатомии, помолвлен со своей деловой партнершей

и совладелицей модной сети баров «Лаки Спот», а так же выпускницей Йельского

университета, Шарлоттой Роудс. Бриллиант на ее кольце такой же огромный, как донжуанская

записная книжечка Холидэя. Вероятно, в ближайшее время ему придется ее спалить, хотя еще

несколько недель назад бывший холостяк-плейбой дописывал в ней номерочки. Холидэй, нужно