Лорим и Поль (СИ)

— Без родителей никаких билетов я не продам! — отрезала кассирша. — А то потом бегают, скандалят, вместо того, чтобы за детьми смотреть! Обвиняют! А у нас нет закона, запрещающего продавать билеты детям! Любой гражданин вправе купить билет и катиться на все четыре стороны!

— Но мне очень надо в Рильге!

— Ты что, не понял?! Я тебя сейчас сама к родителям отведу!

Санька отступил от окошка кассы. Развернулся и, стараясь не побежать, быстро вышел из зала на улицу.

«Похоже, что дядя Арсений устроил скандал из-за того, что Полю продали билет. Что же теперь делать?»

— Эй, пацан! — Санька обернулся. К нему подошел парень лет двадцати. — Что, какие-то проблемы? Билет нужен?

— Да, — произнес Санька и ощутил смутную тревогу.

— Не продают? Бегал тут один папаша. Орал на всех, как ненормальный. Требовал, чтобы поезд задержали. А как его задержать, если он в пути? Теперь все, улетела пташка. Могу купить тебе билет, если хочешь, конечно.

— Хочу! — обрадовался Санька такому неожиданному предложению.

— Давай деньги.

Санька вынул из кармана все бумажки и сказал:

— Только я не знаю, хватит или нет.

— Разберемся, — сказал парень, забрал деньги и собрался уходить.

— Мне до Рильге!

— Ага, только ты тут стой, в вокзал не заходи, а то увидят тебя, поймают.

— Хорошо, я здесь подожду.

Парень зашел в вокзал.

Санька ждал, но тот все не возвращался и не возвращался. «Может, что-то случилось? Может, кассирша догадалась, что он покупает билет мне, и не продала? Но почему тогда он не вернулся?» Больше ждать он не мог. Приоткрыл дверь, заглянул. У кассы пусто. Он зашел в зал, осмотрелся. Парня нигде не было. «Неужели я его пропустил? Или он вышел через другую дверь?» Вторая дверь вела на второй перрон, с противоположной стороны вокзала. Мальчик бросился к ней. В этот момент дверь открылась, и вошли Санькина мама, а за ней, стряхивая с воротника снег, тетя. Санька замер. Хотел метнуться назад, но остановился. «Куда бежать? Все бессмысленно!». Он засунул руки в карманы. Пальцы наткнулись на окарину. В порыве он выхватил ее и размахнулся, чтобы разбить о каменный пол, но не разбил. Вместо этого он опустился на скамью, заключил окарину в ладони, прижал к лицу и безутешно заплакал.

Его не ругали. Даже о деньгах не спросили. Наутро он сам рассказал, как его обманули. Мама отнесла деньги родителям Поля. Санька не хотел идти в его дом, не хотел видеть его родных. Что-то закрылось в нем и отторгало все связанное с Полем. На следующий день он спустился к реке, перешел по льду на другой берег, поднялся по замершему ручью к их любимому месту, постоял на бревне, глядя в затянутое тучами серое небо, забрался вверх по склону. Ветер намел в тайном убежище высокий сугроб. Санька отковырнул закрывавший тайник камень. Достал из кармана окарину, положил в нишу и закрыл в темноте.

Он вернулся домой и стал жить. Жить без Поля, без друга, один. И очень часто, сидя в школе на уроках или дома у замерзшего окна, ему казалось, что теперь зима будет длиться вечно. Он играл с ребятами, смеялся, катаясь на санках с горки, радовался новогодним подаркам, но в глубине глаз за радостью и весельем стояли застывшим льдом невыплаканных слез души печаль и боль.

========== Часть 5 ==========

Поль проснулся от криков за окном.

— Пирожки! Пирожки! Горячие пирожки! С картошкой, с капустой! Только что из печи! Пирожки! Пирожки! Горячие пирожки!

Рассвело, поезд стоял на какой-то станции. Пирожков хотелось, но еще больше хотелось в туалет. Поль обулся, надел брюки и свитер. Взял ключи и выглянул в коридор. Налево от Поля уходила какая-то полная женщина, справа коридор был пуст. Он запер купе и пошел в туалет. Открыл ключом дверь, зашел, задвинул защелку. Унитаз был справа, слева кабинка душа и раковина. Поль быстро сделал, что хотел, помыл руки и рванул из туалета в надежде успеть купить пирожок. Вылетая в коридор, он врезался в Генри.

— Ой, прости! — сказал Генри. — Я еще не проснулся, — зевнул он, чуть не проглотив весь мир. — Ой, извини! — прикрыл рот рукой. Вид у него, правда, был очень сонный. — Ты в туалет ходил?

— Да.

— На станциях туалетом пользоваться нельзя.

— Я не знал, извини.

— Да ладно, — махнул рукой Генри и опять зевнул.

— Генри, купи мне пирожок с капустой, нет, два пирожка.

— Никаких пирожков, особенно от этой мымры! Ой! Отец меня убьет, если услышит, как я с тобой разговариваю. Через двадцать минут будет завтрак. Я тебе принесу, жди.

— Хорошо, — произнес Поль, решив подождать, пока Генри окончательно проснется.

Он вернулся в свое купе, застелил покрывалом постель и, забравшись на кровать, стал с любопытством смотреть в окно. Куда-то спешили люди, кто-то садился в вагон, пробежала стайка мальчишек с санками. Один глянул на Поля и, смеясь, махнул рукой. Поль еще не успел помахать в ответ, как они скрылись из вида. Потом раздался гудок, поезд тронулся, постепенно набирая скорость. Потянулись заснеженные поля и небольшие рощицы голых деревьев.

В дверь постучали.

— Войдите!

Генри зашел и вкатил тележку. На ней стоял чайник, горшочки и поднос с румяными пирожками.