Лось. Начало (СИ)

Нечисть бесилась почти у самого края воды, но не влезая в неё. “Бэха” урчала двигателем в метре-полутора от берега, мутная речная вода кружила у гусениц. Монстры были на берегу совсем рядом, но на броню не прыгали, словно между ними и машиной была заколдованная невидимая черта. И над всем этим возвышался на невообразимую высоту Столб. Я ещё ни разу не видел более ужасного и величественного зрелища. Огромный, словно стена до самого неба. Черный, как сама тьма, и при этом словно со сверкающей, кружащейся внутри серебристой пылью. Он был неподвижен, но в то же время словно закручивался внутрь самого себя. Солнечный свет словно мерк рядом с этой махиной, придавая окружающему пейзажу тусклый инфернальный вид. Смотреть на него было физически больно, мозги как будто вскипали, и при этом Столб словно высасывал энергию и подавлял волю. Чувствуя, что сейчас бухнусь в обморок или обмочу штаны от страха, я отвёл глаза. Парни тоже словно замерли, а Бахарь так вообще уселся в воду на корточки и схватился руками за каску, покачиваясь из стороны в сторону и мотая головой. Чтобы прийти в себя, я тоже уселся в воду и плеснул воду на лицо. Полегчало.

Тут из люка вылез командир и заорал, напрягая горло в попытке перекричать визг чудовищ:

- Пацаны, звиздуйте к катеру, а мы попробуем его сдвинуть от берега! И люки нам закройте, э, аллё!!

Гача захлопнул десантные люки БМП и махнул Висмуту рукой, мол, всё готово.

- Лось, с той стороны глянь, дыр в борту нету? Шустрее!

В другое время я бы полюбовался катером, это была и правда красивая посудина. Высокая, с черными бортами и белой надстройкой метров семи в длину. На борту красовался номер и название - “Косатка”. Красивая когда-то обтекаемая рубка теперь была исцарапана и зияла выбитыми иллюминаторами. Палуба была залитой чёрно-синей кровью. Дверь в каюту была закрыта, на ней сидела гончая и пялилась на нас своими чёрными глазами. По борту тоже бегало несколько тварей, визжа и скалясь.

Катер лежал накренившись на правый борт, наискосок вылетев на берег почти на треть. Видимых повреждений, по крайней мере с этой стороны, не было. Выполняя приказ я поспешил обойти “Косатку” около кормы и глянуть, как обстоят дела с другой стороны. Стараясь держаться подальше от бортов, по пояс в воде обошел корму. Там тоже ничего криминального не увидел, борт вроде целый. По крайней мере та его часть, которая выступала над водой. Больших дыр точно нет.

- Ну что там? - крикнул мне командир, на его лице блестели капельки пота, лицо скривилось как от боли. Я поднял вверх большой палец - типа, всё норм. Он кивнул, и заорал парням:

- Мы сейчас выезжаем на берег, и попробуем упереться посудине в нос, и столкнуть назад! Хотя бы на пару метров от берега! Как мы это сделаем, начинайте чистить палубу от зверья, короче, всё по плану! Ну и потом лезьте внутрь, узнайте, чего там с учёными!

“Бэха” выпустила клубы солярного дыма, выползла на берег, развернулась на узеньком пятачке, роняя мокрый песок с гусениц. На броню тут же полезли твари, снова напомнив мне не то муравьёв, не то тараканов. Они метались по “коробочке”, словно искали как попасть внутрь стальной машины.

Башня развернулась назад, видимо, командир сам будет корректировать мехвода. Потом машина поелозила по берегу, выбирая направление, и медленно начала сдавать задом к судну. Затем упёрлась десантным люком в нос катера и начала спихивать его в воду. Корма судна поползла на глубину, но, видимо, закопалась в илисто-песчаное дно винтами, и нос “Косатки” соскользнул с задней части бронемашины. Катер накренился ещё больше и заскрипел дюралевым носом по броне.

Рядом со мной пошатнулся и чуть не упал Оксиген. Я подхватил его за плечо.

- Братан, ты чего?

- Мля, Лось, что-то мне паршиво. Голова кружится.

- Садись прямо в воду, умойся, - посоветовал я, чувствуя, что и сам скоро сблевану. Эта чёрная штука, возвышающаяся ввысь, пугала меня до одури. Да и голова тоже кружилась, а в глазах плыло.

Оксиген опустился на колени, и по примеру товарищей несколько раз опустил голову в воду. Судя по выражению лица, ему стало немного легче. Я тоже повторил его манёвр, и мне тоже полегчало. Глядя на такое дело, остальные бойцы последовали нашему примеру. Вид у них был как у очень больных людей.

Ещё некоторое время Висмут упражнялся в вождении, то подползая то отъезжая от “Косатки”. Она потихоньку сползала на глубину, но всё еще лежала на боку. Маневрировать БМП становилось всё сложнее, гусеницы стали проваливаться в ненадёжный грунт на дне, рискуя посадить бронемашину на брюхо и остаться тут навсегда. В один из неудачных манёвров Висмут пихнул катер немного не в ту сторону, и судно развернулось под неудобным углом к бронемашине, а на носу “Косатки” образовалась глубокая вмятина.