Лошадь. Биография нашего благородного спутника

С этими неземными животными всегда была связана некая магия, однако фильм еще более усилил их обаяние. Впервые я увидела этих коней в Вене, конюхи вели длинную цепочку лошадей через улицу на представление. Прохожие погрузились в восторженное созерцание. Одна из женщин протянула руку и прикоснулась к одному из жеребцов. Тот взбрыкнул, и конюх сурово отчитал ее. Она не должна была позволять себе этого. Однако я вполне понимаю ее поступок. Взгляд влажных глаз этих лошадей был просто неотразим. Кони казались настолько не от мира сего, что можно было подумать – прикоснись, и они исчезнут.

Во время нашей беседы я спросила у Раднеттера о том, как получилось, что он занялся конями. Он объяснил мне, что когда новый наездник начинает свое обучение в школе, ему предоставляют трех молодых лошадей. После этого люди и лошади проходят долгое и суровое обучение, которое может продлиться четыре-пять лет. Многие из начинающих наездников сдаются в течение первого года и покидают школу. Дисциплина не менее строга, чем тренировки.

Раднеттер подчеркнул всю важность терпения – о чем говорили и Крис Кокал, и Карен Мёрдок. В частности, сказал он, важно создать крепкую и нерушимую связь с животными. Конь не может утратить веру в своего всадника. Именно она мотивирует жеребцов на выполнение требуемых действий.

Раднеттер не первым среди тренеров липицианов заговорил о важности крепкой связи между человеком и животным. В вышедшей в 1965 году книге «Мои танцующие белые кони» (My Dancing White Horses) Алоис Подхайски рассказывал о том, насколько сильной должна быть эта связь, на примере одного случая. Однажды, когда он ехал на коне по берегу Дуная, тот споткнулся и упал в быструю реку. Подхайски, успевший соскочить на берег, только и мог, что провожать коня взглядом. Тот явно не понимал, что делать. Без особой надежды Подхайски окликнул животное по имени. «Мой голос вызвал чудесную реакцию, – писал он. – Бенгали поднял голову, слабо заржал и принялся выгребать к берегу, на котором оставался я, его друг». Успех его стараний еще раз продемонстрировал Подхайски силу соединявшей их привязанности.

Позже Раднеттер познакомил меня со своими жеребцами. Едва услышав голос своего наездника, два из них, располагавшиеся в соседних денниках, оторвались от сена и выставили носы наружу. Увидев такую реакцию, Раднеттер просиял.

Затем мы посетили его третьего коня, находившегося в стороне от остальных, вдали от света рампы. Он был предоставлен самому себе.

«А вот и мой “аутичный” конь», – с улыбкой сказал он мне. Я спросила, что он хочет этим сказать, и услышала в ответ: «Когда мы уезжаем отсюда на выступления, он пытается спрятаться и для этого засовывает голову под мою куртку. Он не любит незнакомцев и неожиданности и может очень расстроиться». – «Зачем же он вам тогда нужен?» – спросила я. Раднеттер удивился: «Как зачем? Это мой конь».

10 Возвращение в дикую природу

Только ветер будет ездить на тебе отныне.

БАГИ[195]

Чем мы обязаны этим лошадям, прошедшим рядом с нами сквозь время, носившим нас по равнинам Северной Америки и по степям Азии, тянувшим наши плуги и сохи, помогавшим нам найти пропитание и даровавшим глубокое эстетическое наслаждение? По мере того как растет численность людей на земном шаре, планета как бы становится меньше. Теперь, когда лошадиная сила больше не нужна нам, как найти лошадям место в нашей жизни? Каким оно будет? И как отплатить лошадям за все, что они дали нам?

Чтобы больше узнать о будущем лошадей, я отправилась в Монголию, где им по-прежнему принадлежит верховная власть.

Большинство знакомых мне лошадников глубоко привязаны к своим животным вне зависимости от стиля и степени владения искусством верховой езды. Первым велел мне быть доброй к коню седовласый ковбой, проводивший в седле столько времени, что ему приходилось носить грыжевой бандаж. «Будь с ним добра, – сказал он мне, заседлывая коня и глядя вверх на крутые утесы Скалистых гор, по которым нам предстояло ездить. – Он намеревается сохранить твою жизнь. Он твой друг. И он тебе понадобится там, наверху». Подчас забота эта достигает подлинно героического уровня.

Задолго до того, как я начала подумывать о написании этой книги, мне довелось услышать о выпуске на волю лошадей Пржевальского (см. илл. 16 на вклейке), и я была глубоко тронута многолетней преданностью немногих добровольцев, добившихся в конечном счете успеха, в том числе инициаторов этого предприятия – голландцев Инге и Яна Боуманов. Несколько лет назад я оказалась в Амстердаме на научной конференции, и, воспользовавшись возможностью, пригласила Инге на ланч в Роттердаме, недалеко от ее загородного дома.