Лошадь над городом

Во Вселенной много форм жизни, и разумным существам трудно понять друг друга. Первые же сведения, полученные с Земли, поразили нас. В действиях людей кроме достижения пользы присутствовали еще какие-то мотивы, нам непонятные. И тогда мы стали пристально наблюдать за вами. Мы направили к вам соглядатаев, наши посланцы принимали облик животных, людей, предметов, мы старались проникнуть в таинственный мир ваших привязанностей, страстей и готовности к самопожертвованию. Ведь именно они так отличали жителей Земли от нас. Больше всего нас удивляло, когда люди жертвовали жизнью во имя идей и чувств. Таким было, например, самоубийство одного изобретателя: человек ушел из жизни, чтобы мысли его, до того ненужные, непонятные, а потому пугающие, стали достоянием всех. Его сын — изнуряя себя непосильной работой, отказываясь ото всего, даже от любви женщины, довел до конца дело отца и дал людям то, чем сам воспользоваться уже не смог. А женщина, любившая его, не стала на пути его безумств, а терпеливо ждала их завершения, ни на что не надеясь, а когда он умер, сказала: «Его торжество. Для этого стоило ждать так долго».

И вот тогда мы начали искать разгадку. Что за сила, подумали мы, неодолимо влечет человека к островку камней или песка, на котором он родился, к городу, от которого уплыли его предки, отчего мужчины и женщины порой не могут жить друг без друга и предпочитают разлуке смерть?

— Увы! — подтвердил Павел Илларионович.

— Такое поведение не могло возникнуть случайно, у него должны быть очень глубокие корни. Мы поняли, что искать их надо там, где возникли люди, в глуби времен.

Можно попытаться использовать свет, решили мы. Ведь это только кажется вам, что следы, оставленные человеком на песке или в воде, исчезают бесследно, что исторгнутый звук умирает, а пепел сожженных книг не говорит. Мы стали искать световые волны, отраженные Землей и ушедшие без следа за пределы вашей галактики. И мы обнаружили их.

Заблудившиеся в туннелях времени, ушедшие от Земли в незапамятные времена, спрессованные в пакеты, они стали попадать в наши ловушки. И тогда мы увидели то, что происходило с Землей на протяжении миллионов лет. Увидели, как создавались на вашей планете и перекраивались океаны и материки, как, плавая подобно льдинам, континенты надвигались друг на друга, а в местах их столкновения вырастали остроконечные горы. Миллионы лет прошли перед нами. Мы увидели сверхконтинент, который раскололся пополам — он напоминал в этот момент раскрытую раковину моллюска. Мы знаем теперь, как вы называете части своей суши, и поэтому я могу рассказывать в доступных вам именах. Мы увидели, как Атлантический океан соединился с Мексиканским заливом, который был отдельным морем, и как те части, что вы называете теперь Северной Америкой и Африкой, стали удаляться друг от друга. От Африки откололись соединенные до поры Антарктида и Австралия, а от них в свою очередь отделился огромный треугольник Индостанского полуострова. Он предпринял плавание на север и двигался так до тех пор, пока не уперся в Азию. Затаив дыхание, мы следили, как в месте столкновения поднялись к небу высочайшие на Земле горы, вы назвали их потом Гималаями.

Мы стали искать истоки человеческого рода и нашли их на равнинах — то зеленых и полных зверей, то желто-бурых и безжизненных. Мы увидели, как кочевали по планете кучки странных существ, низкорослых, одетых в звериные шкуры, как потом целые народы на лошадях и в повозках хлынули, подобно рекам, на просторы степей. Они двигались как воды, снося на своем пути селения и города. Потом начались войны, в которых кроме людей начали участвовать ползающие, плавающие, летающие звери из железа. Но мы уже поняли, что никакая общая картина не даст нам ответ, почему люди ведут себя так, а не иначе, что нужно понять скрытое в самом человеке, ибо скрытое в одном принадлежит всем, а то, что обще всему человечеству, не обязательно встречается в одиночке.

Желания — вот что могли мы легко обнаруживать, а раз так, решили мы, именно они обнажат для нас глубинное в людях.

И мы прилетели, следопыты страстей, охотники за желаниями.

— А вы сами, — перебил его Пухов. — Кто такие вы, я хотел бы сначала узнать больше о вас и вашей планете.

— У нас нет планеты, область Универсума, в которой мы обитаем, не может быть описана как небесное тело. Для вас, если наблюдать со стороны Земли, это пауза в промежутке между туманностью Андромеды и созвездием Пегаса.

— А ваш внешний облик, ваш вид? Ведь сейчас вы человек, но это случайно?

— Да. Боюсь, что мне нечего вам показать. Вы не увидите меня.

— А ваши знания?

— Ими я поделюсь... Итак, мы прилетели, вооруженные приборами, которые позволяли обнаруживать нетерпеливое стремление обладать и знать, делать явным непонятное для нас, высвечивать форму желаний, потому что существо их от нас далеко. Их силу, только их силу, мы определяли легко.

— Вот почему, например, Желудков?..

— Да. Он и его два соседа по номеру. И жена директора музея. Много случайных людей, воспламененных по случайным причинам.