Лошади моего сердца. Из воспоминаний коннозаводчика

На другой день я сделал визит итальянскому послу маркизу Кариотти и был приглашен на обед в Посольство. В свою очередь я устроил для обоих итальянских офицеров завтрак в «Европейской», на котором также присутствовал и Старший секретарь. После обмена любезностями я вернулся в Кирсанов, принял от воинского начальника по спискам всю партию пленных итальянского происхождения, как офицеров, так и солдат, и двинулся в путь на Архангельск. Мне и господам итальянским офицерам было предоставлено два специальных вагона, а солдаты ехали в теплушках. На вокзале яблоку было негде упасть: на отъезд военнопленных на родину собрался поглядеть весь Кирсанов. Полковой оркестр играл какой-то бравурный марш, вагоны итальянцы украсили зеленью и союзными флагами, настроение у всех было приподнятое, и когда после третьего звонка я дал знак кондуктору отправляться, из вагонов грянуло дружное: «Et viva la bella Italia!» – Да здравствует прекрасная Италия! И – «Да здравствует великая Россия!». Оркестр играл итальянский национальный гимн, и под его звуки поезд медленно отходил от дебаркадера вокзала. Итальянцы смеялись, махали шляпами и платками. Во время всего пути из их вагонов неслись песни и звуки музыки. Почти все обзавелись в Кирсанове разными дешевыми инструментами, но и из них эти природные певцы и музыканты умели извлекать красивые и мелодичные звуки.

На другой день, в 10 часов утра, мы прибыли в Москву. На вокзале нас встретил итальянский консул господин Чекато, оба офицера, прибывшие из Италии, и чиновник посольства. После взаимных приветствий офицеры побеседовали с солдатами, затем состоялся обед на передаточном пункте и консул раздал пленным папиросы и табак. Простояли часа четыре и двинулись на Архангельск. Быстро промелькнули Ярославль, Вологда, и мы поехали по Северной железной дороге, когда-то выстроенной меценатом Саввой Мамонтовым. На постройке этой дороги Мамонтов потерял все свое громадное состояние. Дорогу тогда признавали ни для кого не нужной и пустой затеей, а между тем, как оказалось, в Великую Европейскую войну эта дорога получила исключительное стратегическое значение. Шли мы быстро, с пассажирской скоростью, но за Вологдой приходилось стоять на полустанках и разъездах, навстречу шли поезда с амуницией, снаряжением, орудиями, пулеметами и снарядами. Все это спешило на фронт и шло к нам Северным путем из союзных стран. Глядя на эти бесконечные эшелоны, я думал о том, что было бы с нами, если бы Савва Мамонтов в свое время не построил эту дорогу, какие лишения и недостатки терпела бы наша армия, если бы не было этого пути. Вот уж поистине никто не пророк в отечестве своем, и к бедному Мамонтову это изречение вполне применимо.[140]

В своих поездках я никогда не был дальше Ярославля, а потому картины пути живо интересовали меня. За Вологдой начинались бесконечные леса. Их сменяли проселки, чахлые поля, множество болот, луга, а затем опять шли леса, перелески и вновь леса. Северные деревни имеют весьма своеобразный вид. Избы в них деревянные и как-то особенно убоги. Вот под пасмурным, свинцовым небом вдали промелькнула типичная северная церковка, приютившаяся у небольшой речонки, через которую перекинут ветхий бревенчатый мостик. Колокольня покосилась, и вся церковь почернела от времени и погоды – видно, что не одно столетие простояла она здесь. Кругом церкви ограда, тут же бедные могилки, запущенное старое кладбище. Два-три домика, деревянные, старые, покосившиеся, составляют, очевидно, убежище духовенства этого полузабытого уголка. По мере приближения к Архангельску деревни становятся богаче, природа величественнее и как бы чувствуется близость моря.

Сам Архангельск, куда мы приехали поздно вечером, город замечательный. Основан он был в середине XVI столетия и вызван к жизни завязавшимися торговыми сношениями с Англией.[141] До возникновения Архангельска вся торговля и промышленность северной окраины России были сосредоточены в Холмогорах. Первоначально возникший город и назывался Новыми Холмогорами и лишь впоследствии был переименован в Архангельск. Я осматривал архангельский порт и был поражен его величием. Архангельск, как известно, лежит на правом берегу Северной Двины, в сорока верстах от впадения ее в Белое море. Здесь река так широка и многоводна, что в порт заходят корабли самой глубокой посадки. В порту было много иностранцев, стояли русские и иностранные военные корабли, много океанских пароходов, буквально на несколько верст вокруг порта тянулись горы заграничных товаров и снаряжения. Все это в ожидании отправки вглубь России стояло в грандиозных штабелях, прикрытых брезентами. Везде царило оживление.