Лошади моего сердца. Из воспоминаний коннозаводчика

Попался снимок: лошадь на выводке держит господин, плотный и даже полноватый, в шубе и шапке, среднего или, пожалуй, ниже среднего роста. Ни в коем случае не мог я подумать, что это и есть Бутович. После всего того, что я наслушался о нём, Яков-Иваныч представлялся мне богатырской фигурой, таким, каким в повести «Внук Тальони» изображен его духовный двойник Бурмин – высоким и могучим. «Евгений Николаевич, кто это?» – спросил я у Долматова. Директор взглянул и, видно, сразу узнал, но ответил не сразу. У ответственного работника на лице, которое обычно имело выражение напряженное и озабоченное, постепенно проступили черты размягчения. Лицо словно озарялось. Очами своей души Долматов, кажется, видел уже не толстячка, он зрил некое человеческое чудо, какое при имени Бутович возникало пред умственными взорами Попова и Румянцева, Грошева и Демидова. Наконец Евгений Николаевич произнес коротко и веско только имя, как будто имя само за себя, без пояснений, должно было сказать достаточно каждому, кто хоть сколько-нибудь близок к миру лошадей. Директор Московского ипподрома выговорил, будто говорил о хорошо ему известном человеке: «Яков-Иваныч». По своему возрасту Долматов мог встречать Бутовича, а встречал или нет, спросить я не успел. Повышенным тоном заголосил телефон. Нас вызывал ипподром, расположенный под Нью-Йорком, тот самый, что много лет спустя, в 2012 году, мы с трудом обнаружили на задворках игорного дворца.

Обрадовался бы такому звонку Бутович? Мой ответ не значил бы ничего – дело специальное. И я решил обратиться к современному авторитету в коневодстве, но прежде, чтобы определить вес его слов, скажу о нём. Академик Сергей Анатольевич Козлов – конник в третьем поколении. Дед его был заводским тренером-наездником, отец – международный мастер призовой езды. Дед тренировал орловцев, отец выступает на метисах. Сергей, профессор и заведующий той самой кафедрой, которую некогда возглавлял Бобылев. Словом, ему объяснять не надо, кто есть кто в конном деле, и вот что он мне ответил почти что словами Бутовича: «Главное – помнить о том, что нельзя заниматься бессистемной работой, особенно с живыми существами».

Профессор-ипполог прочёл небольшую лекцию, осветив историю рысистых пород. Сергей мне напомнил, что когда-то я слышал от Долматова, но забыл: первыми были рысаки английские – норфольки (забыл я о несомненно заслуживающих исторической оценки норфольках, потому что они уже давно не играют никакой роли на международных бегах). За норфольками, как сказал Сергей, были орловцы, которые столетие господствовали в мире и оказали влияние на развитие рысистых пород в других странах, в том числе за океаном. Явились американцы и, что говорить, они в массе резвее. Да, из этого исходил Владыкин, того не отрицал и Бутович, однако утверждавший, что резвость ещё не всё.

А что же дальше? Привожу дословно ответ Козлова: «Слава Богу, что сохранился общими усилиями наш красавец – орловский рысак, а так называемому русскому рысаку (то есть метису) воздадим честь и восхваление за то, что он был в истории нашего коневодства». Деловое безразличие участников Международной конференции к речам Ползуновой и Робинсон – не приговор орловскому рысаку, как и всякой другой конской породе. Можно и нужно найти в конном мире свое место, что называется «нишу». Уже не пашут на клейдесдалях, каких из Англии в Россию во времена Бутовича вывозил профессор Кулешов, однако клейдесдали благоденствуют под протекцией Ассоциации любителей клайдесдалей. Ассоциации образовались вокруг каждой породы: от арабских коней до лилипутских пони. На ипподромах Казани, Пятигорска, Ростова, Ташкента и многих других ипподромов (которых у нас за последнее время стало больше, а некоторые, как Казань, проводят международные испытания) скачут в основном не английские чистокровные, а чистопородные ахалтекинцы, буденновцы, кабардинцы и терцы, доставляя любителям лошадей не меньшее удовольствие, чем приносят международной публике так называемые классические скачки. Дорога в этих местных призах не сумма выигрыша, а привязанность к лошади и участников, и публики.