Читаем Лоскутная философия (СИ) полностью

Не по "добру" быть должна тоска, а по раю.


19

Думают, что мораль ищет лучшего, защищает его и внушает всем действовать ради лучшего. Вроде как - поиск рая. Рай ведь в сознании нашем - лучшее. Даже тот, кто не верит в райские сказки, близким желает райских блаженств... Что, следование морали даст людям счастье? Как бы мораль и рай - сёстры, пара аналогов? Нет совсем. Вспомним: Божье "добро зел'o" для Адама в эдеме лучшим не стало. Он предпочёл знать своё "добро". То есть "добрый" Адам, посчитавши рай скверным, стал исправлять его.

Получается, что мораль, изошедшая от познания "зла-добра" и сложившая мир, - враг рая, также смирительная рубашка, что своей волею "подобревший" Адам натащил на рай.


20

Мир и рай - разное.

Для Адама был рай. Мир - Богу.

Здесь крайне важно, что миф о рае вложен в нас прежде, чем "слово Божие".

Что, "в начале бе Слово"? Рай!


21

К заявлению Судз-ского, что культура большею частью создана геями и на них-де огромная "нравственная ответственность". Да, в XII веке до н. э. бисексуал Ахилл разит Гектора, обеспечивая крах Трои и составление "Илиады" и "Одиссеи", текстов, вскормивших рост нашей мысли и укрепивших своды культуры. Бисексуал Сократ, не оставивший о жене слов стольких, как о красавце Алкивиаде, переменяет векторность мысли. Прежде держались более жизни и её импульсов, но с Сократа курс - мыслить ладно понятиям, зиждимым на абстрактных "зле" и "добре", основанных падшим разумом: опосредованным самим собой, понятийным, логоцентричным, строго оценочным, комментирующим и толкующим данность, то есть моральным. С Сократа мир - в путах этики и ломает жизнь под "добро"; с Сократа, короче, разум стал этикой. Что ещё? Македонский, после и Цезарь (бисексуалы) распространили эллинско-римский мир от индийцев до бриттов; ну а баварский Людвиг Второй чтил Вагнера... и т. п. слава геям!

Зримый вклад. Исключительный. Обобщая, допустим, что мировая культура как она есть теперь сформирована геями.

Но, вопрос, хороша ли культура?

Скажем, Маркузе в ходе оценок роли культуры напоминает: творчество Фрейда бескомпромиссно в обнаружении репрессивных черт самых казовых ценностей и успехов культуры; и, когда Фрейд берёт её под сомнение, он исходит из бедствий, кои приносит дело культуры; и вопрошание: стоят выгоды от культуры пагуб и кризисов, её спутников? - на повестке дня. Жгуч и тягостен тезис Фрейда: счастье не входит в базис культуры, в списке культуры нет пункта "счастье". Да и Чайковский не фимиамы курит культуре в мрачных симфониях.

То есть счастье важней культуры?

Именно! счастье больше культуры. Ищется, в общем-то, не культура; ищется счастье (пусть его призрак).

Если культура и счастье - антагонисты, то геи создали роковую культуру. И брать ответственность за постройку культуры - брать одновременно и ответственность за "слезинку ребёнка" Ф. Достоевского, даже если ребёнок будет и гетеро-... Плюс пугает моральная, "нравственная ответственность", дескать, геев за человечество. Вновь мораль? Страшно. С ней бился Ницше Ф., гениальный "Сократ навыворот", призывавший шагнуть "по ту сторону" зла с добром. Взгляд моральный есть ограниченный и преступный. Он отпрыск пакостной первородной вины. Вам, Судз-ский, жертве морали, как гомофилу странно любить мораль. Неморальность - вот средство, чем раздвигают рамки сознания (что слаб'o оттого, что морально), чтоб сексуальное (половинное) восприятие и мышление человечества сделать полным. Гею быть имморальным, или он самозванец.


22

Правила, нормы, рамки в общественных отношениях осудил даосизм. Вот мысли "Дао Дэ цзин":

Утрачено Дао - действует Дэ.

Утрачено Дэ - является добродетель.

Та сгинет - есть справедливость.

Нет справедливости - и приходит закон,

который есть угасание веры, также ключ смуты.

То есть закон - ключ смуты и нестроения. Меж тем принято, что закон для порядка. Страшная ересь. Бессмысленны вековые старания жизнь ладить нормой. Власти закона - тысячелетья. Есть толк? Пришла пора даосизма.


23

"Веруя в нравственность, мы хулим бытие". Ф. Ницше.


24

Факт, что театр - это гнусная проституция. Собраны предрассудки, быдло-потребы, модные тренды, плоские мысли, пошлость "духовного" как бы мэйнстрима - и немолкнущий трёп, внушающий без того надоевший блуд о "добре", "гуманизме", "истине", "красоте", "идеалах". Выбриты щёки старых сатиров, кажущих гордых "супер мущщин" (мечтающих о севрюжине с хреном и будуарах юных давалок). Осуществившие всевозможные пластики лиц актрисы рады возможности оголить себя самым нравственным образом, ведь они, мол, не просто так, а вскрывают, мол, "язвы", "гнусности" мира. Эти фигляры лабают правду-де. Зритель пьёт "откровения", что, наляпаны пройдами от компьютерной клавы, свалены здесь на сцене дерьмом, означенным "высшим", "горним" искусством. А над всем - доллары, за которые мерзость сделана.


25

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги