Лоскутное одеяло

Дома у него музейной красоты вещи. Письмо Феллини, полное комплиментов, вставлено в золотую рамку, украшено павлиньим пером и засушенными незабудками. Оно начинается словами "Мой дорогой Серж!" Рядом висит письмо Анджея Вайды, который обращается к нему так: "Уважаемый коллега и Учитель!"

У изголовья кровати горит каретный фонарь. На потолке висит изящный золоченый стул вниз дном, чтобы все могли прочесть: "Из гарнитура Его Императорского Величества Николая Второго". Не родной ли брат "подсвечника Богдана Хмельницкого"?

В воскресенье я застал Сергея сидящим перед старой картиной украинского мастера: в хате, полной бытовых подробностей, беседовали гуцулы. Он неотрывно смотрел на полотно, пока не стемнело. "Это потрясающе, - сказал он, очнувшись. - Но у меня нет денег, чтобы ее купить".

С деньгами действительно катастрофа. Сережа в простое, и ему не платят ни копейки. Гости приносят еду, но сами ее и съедают. Я же - богатый столичный режиссер! - получаю аж два рубля шестьдесят копеек суточных! Утром дал ему денег, чтобы он купил на завтрак хлеба, масла и сосисок. Ничего этого он, конечно, не купил, а принес банку оливок.

- Господи помилуй, зачем нам оливки, когда нет хлеба?

- Да ты посмотри, как это красиво!

И он поднес банку к окну, в которое било зимнее солнце. В его лучах, на просвет, это действительно было красиво.

Весь он в этом - не хлебом единым.

29 июля. Репино - Ленинград. Смотрели вечер балета Якобсона - миниатюры, которые привели нас в неописуемый восторг. Министерство культуры еле разрешило спектакль (изъяв из него еврейские номера), но не разрешило его никуда вывозить. Дураки и сволочи. Очень здорово поставлены две миниатюры скульптуры Родена - на музыку Берга и "Город" на музыку Вебера по рисункам Мазереля. Но, кроме того, Якобсон поставил нового "Лебедя" Сен-Cанса, мне понравилось больше старого. Художники Стенберг, Левенталь, Збарский. Очень было интересно, хотя труппа не слишком сильная.

Позвонили Нине Черкасовой, ее дача по соседству.

- Когда вы придете?

- Когда хотите.

- Только не завтра.

- Хорошо, будем созваниваться.

На "завтра" мы уехали в Ленинград, а она начала нам звонить без конца, ибо был день рождения Черкасова, она позвала Козинцевых и хотела, чтобы мы тоже пришли, но во время разговора со мной на нее "что-то нашло" и именно на "завтра" она нас и отменила, о чем несказанно жалеет - словом, теперь предстоит большой перезвон, а мы-то радовались, что уехали от телефона...

3 августа. Наконец выбрались к Нине Николаевне, гуляючи. После смерти Черкасова вроде бы все на своих местах. Инна с Ниной все время говорили о "Жигулях", ГАИ и ценах на бензин, а у меня было такое впечатление, что я сижу в гараже.

15 августа. Из письма Л.Ю. (Переделкино):

"...Такси из-за пожаров не разрешают ездить дальше окружной дороги. Новое дело! Как мы теперь будем циркулировать? Надеемся, что это не надолго. Вчера вечером у нас были Рая Кирсанова с мужем (Егор Зубков). Его посылают на 4 года в Париж (теле-радио), и они приезжали попрощаться.

Предыдущее письмо тебе отвезли Вознесенские. Андрей читал массу новых интересных стихов. У обоих вышли книги. Читаем с удовольствием".

12 сентября. Мы начали ездить на машине, и это нас очень волнует. Возвращается Инна домой и говорит:

- Послушай, я сегодня замечательно вышла из ситуации. Поставила машину и пошла во двор издательства "Искусство". А когда вернулась...

- Подожди, что ты делала в издательстве?

- Ничего. Мне дали сигнал моей книги "Меч и Хиросима". Но когда я вернулась, то увидела...

- Подожди! Ну, и как сигнал?

- Нормально. Так вот, машина...

- Но как выглядит книга? Обложку переделали?

- Конечно, куда они денутся? Так вот, я увидела, что машину кто-то сзади заставил и...

- Господи! А как фото, все напечатали? Подписи на месте?

- Наверно. Ты слушай. Я смотрю в зеркало и вижу, что могу подать назад всего ничего. Но я...

- А шрифт ты посмотрела? Какая бумага?

- Да при чем тут бумага? Я ведь могла его стукнуть бампером! А если подать вперед, то...

- Сколько же вышло страниц?

- Ты лучше послушай, как я вышла из положения. Я дала чуть-чуть назад, но в это время...

- Дай скорее посмотреть книгу.

- Поищи, она где-то в сумке. Так слушай: в это время передняя машина уехала, и я свободно вырулила! Представляешь? Такое везение!

Эту историю любил Аркадий Исаакович Райкин.

7 ноября. Концертная ставка Райкина сто четыре рубля выступление в концерте, один-два номера. А в спектакле он играет четырнадцать номеров, и получается сорок шесть рублей. И уговаривают: "Зачем вам театр? Выступайте на эстраде, ведь какие деньжищи! И легче". Всячески пытаются закрыть ему рот.

В разговоре с ним Фурцева прямо говорит, что нет на него спроса из-за границы. На самом же деле его приглашают и Канада, и ФРГ, и Франция. Нормальная врунья.