Lost structure

Фонологическая система осуществляет выбор нескольких десятков звуков, встраивая их в оппозиции, и

сообщает им дифференциальное значение. То, что было до этой операции, представляло собой

www.koob.ru

недифференцированный универсум всевозможных шумов и звуков, соединяющихся вполне беспорядочно.

Некая система начинает действовать, наделяя смыслом что-то такое, что первоначально этим смыслом не

обладало, при этом некоторые элементы этого "что-то" возводятся в ранг означающих. Но пока системы нет

и пока это нечто не наделено кодом, в нем возможно бесконечное количество сочетаний, которые обретут

смысл только ПОЗЖЕ, после наложения какой-либо системы.

Что же это за нечто не-кодифицированное? Это источник информации или — если угодно — реальность.

Это то, что до всякого семиозиса, то, что семиотика может и должна изучать, только если некая система

ограничивает число возможностей, приводя это нечто к форме. Действительно, есть один-единственный

способ изучать то, что может произойти в универсуме до- и не-кодифицированного, — прилагать к нему

теорию вероятности. Но теория вероятности, отождествляет ли она статистические законы с объективными

законами хаоса-реальности или понимает их только как инструментарий, пригодный для предвидения, может сказать только одно: каким образом может произойти все что угодно там, где еще не оставила своего

формирующего отпечатка система.

Так что же такое это нечто, чей ход человеческая мысль, не будучи способной выявить его структуру, пытается предугадать при помощи теории вероятности? Напомним о коммуникативной модели, пред-

ставленной в А.I. Это Источник, Исток некой возможной коммуникации. Здесь можно было бы заметить, что "источник" это кибернетический термин с довольно точным значением и употреблять его в фи-

лософском смысле значит превращать в метафору. Несомненно также и то, что слова Источник и Исток

(Fonte, Sorgente) заставляют вспомнить о метафорах Гельдерлина, поэзией которого вдохновлялся

Хайдеггер, когда судил о поэтической речи: "Неведомо, что делает поток", как неведомо и то, что

происходит в источнике информации. Здесь и можно спросить о смысле использования понятийного аппа-

рата статистики для описания ситуации без-начальности, которая к тому же описывается с помощью

категорий, располагающихся, как это происходит у Лакана, как раз где-то посередине между философией и

психоанализом- "Cet Autre, n'est nen que le pur sujet de la moderne strategic des jeux, comme tel parfaitement accessible au calcul de la conjecture, pour autant que le sujet reel, pour у regler le sien, n'a ay tenir 20

aucun compte d'aucune aberration dite subjective au sens commun, c'est-a-dire psychologique, mais de la seule inscription d'une combmatoire dont 1'ex-haustion est possible" (Ecnts, p.806).9

Между тем существует глубокая общность между пробабилисти-ческой концепцией и идеей игры, нашедшая выражение в формулировке "теории игр". Теория игр пользуется пробабилистическим ин-

струментарием, чтобы узнать, что МОГЛО БЫ произойти там , где нет предопределенной структуры и где

возможно все. Так и на философском уровне при осмыслении не-изначальности, не обязательно при-

нимающей мистический и "нуминозный" вид хайдеггеровского бытия, не-изначальность наводит на мысль

об игре. Эта идея ницшеанского происхождения, она подхвачена Деррида и Фуко, которые пользуются ею в

строго "философском" смысле

Ведь это у Ницше наиболее рельефно очерчивается тема человека как существа "без происхождения" и

мира как поля вечной игры: «мы лишний раз убедились в "бесконечности" мира, поскольку не сумели

доказать невозможность того, что он заключает в себе бесконечное число интерпретаций» (Веселая наука) 10 .

Поиск не-изначальности преображается тогда в поиск "le sommet virtuel d'un cone ou toutes les differences, toutes les dispersions, toutes les discontinuitees seraient resserrees pour ne plus former qu'un point d'ldentite, d'impalpable figure du meme" (Foucault, Les mots el les choses, p341).11 Как уточняет Деррида (De lagrammatologie, p.73) самодвижение "differance" создает ситуацию игры, которая не есть "un jeu dans le monde", но "1еуем du monde" (не игра в мире, но игра мира).

Именно поэтому самые суровые упреки он адресует Леви-Стросу, последнему и наиболее

выдающемуся представителю "онтологии присутствия" и, стало быть, метафизики структуры.

9 "Этот другой представляет собой не что иное, как чистый субъект современной стратегии игры, и как таковой он

вполне доступен расчету вероятностей, если только реальный субъект, рассчитывая собственную конъюнктуру, не будет