Лотерея

Стекла лопнули. Мелкие осколки посыпались со звоном на тротуар перед рыдающим Климентом, которого окутал серый плотный дым, вырвавшийся наружу, чтобы навечно раствориться в воздухе. Будто и не было ничего того, из чего он появился.

Климент медленно шел по улице, глядя вниз. Все рухнуло за считанные минуты, вся жизнь исчезла. Осталась только Эмма, которую ему никак не найти теперь самому.

Издалека был слышен шум толпы на площади. Узкая улочка заканчивалась, а в последнем доме, на самом углу, продавец опускал витрину своей лавки.

Климент быстро провел рукой по карману брюк и медленно достал свой шанс. Потрепанный, тысячу раз склеенный. Последний. Он даже чувствовал какую-то привязанность к нему, но не боялся теперь потерять его.

– Постойте! – крикнул он продавцу.

Тот посмотрел на него с вопросом:

– Что такое?

– Примите ставку!

– Черт, ну что же так поздно? – заворчал тот, но неохотно поднял витрину.

Климент шел с шансом, на котором стояла печать, к площади. Он хотел пройти в самый центр, чтобы все видеть. Чтобы почувствовать все то, что люди вокруг из себя представляют.

Он пробирался сквозь толпу, а до розыгрыша оставались считанные минуты. Климент не был сосредоточен на чем-либо, кроме как на том, чтобы пробиться в центр площади. Он ничего больше не мог сейчас сделать. А что еще? Пойти к жене, сказать, что у него все украли?

Люди болтали, но безумный шум тысяч разговоров сходил на нет с приближением девяти часов. Все погружались в свою надежду, в свою алчность, жадность, в свои мечты. Закрывались в маленьком внутреннем мире, в котором именно их билет – выигрышный.

Секундная стрелка часов была близка к верхнему положению, готова была накрыть на мгновение минутную, чтобы начать новый бессмысленный круг.

Все разговоры прекратились. Все головы поднялись к экрану. Все глаза блестели бездумной надеждой. В руках люди сжимали маленькие шансы, из которых будет выбран только один. Дрожь в пальцах выдавала смельчаков, которые поставили все.

В центре комнаты, где Нелли клеила шансы, стоял стул. Повернут он был так, чтобы Нелли могла видеть экран телевизора. Она все еще раз проверяла, чтобы не было ошибки.

Климент не дрожал. Он просто ждал, как ждут автобус до дома.

– Добрый вечер! – прогромыхал знакомый голос. – Сегодня мы вновь объявим победителя недели!

Толпа загудела, зашумела. И тут же снова наступила тишина.

– И сегодняшним победителем становится…

Пауза, которая длилась для многих вечность. Для тех, чьи руки дрожали, для тех, кто впервые делал ставку, для тех, кто уже разочаровался. Для Нелли, которая встала на стул и была готова.

Климент спокойно стоял и смотрел на экран. Он уже ничего не терял. Голос прокричал:

– Климент *****!

Толпа загудела, послышался женский плач, чьи-то крики разочарования. А Климент не издал ни звука. Он просто сжимал в руке свой билетик, когда на него перевели свет прожектора, и десятки телекамер стали снимать его, а толпа слегка расступилась вокруг.

– Что вы хотите, Климент? Ваши три желания!

Тот, осознав ситуацию, неспешно потянулся рукой во внутренний карман пальто и достал листок. На нем было всего одно желание Нелли, что было странно.

– Желание вашей жены? – спросил голос.

– Да, я хочу, чтобы она это получила, – спокойно сказал Климент, не читая его.

– Не сомневайтесь! Второе желание?

Климент потер пальцами глаза, формулируя.

– Эмма из дома 16, ее увез Гадес. Вы знаете, кто они?

– О да, мы знаем все. Что нужно сделать? Убить Гадеса?

Толпа ахнула, начала перешептываться.

– Нет. Пусть Эмма будет свободна.

– Считайте, что дело сделано! – радостно зарокотал голос. – Ее скоро отпустят, ведь верховенство желания никто не отменял. Третье желание!

Климент молчал. Голос ведущего спросил, подсказывая:

– Может быть, что-нибудь для себя? А то… Жена, Эмма.

В толпе прошел смешок.

– Как насчет самого себя, а? Дом? Ваш магазин?

Климент поднял голову на экран, словно источник голоса был там.

– Я хочу, чтобы больше не было лотереи.

Толпа громко вздохнула от удивления, а голос опешил:

– Простите, что?

– Я хочу, чтобы не было больше лотереи, – повторил Климент.

– Вы понимаете, что просите?

– Да, – четко сказал Климент.

– Зачем?

Климент развел руками, показывая на толпу вокруг:

– Ради всех этих людей. Посмотрите, во что вы превратились!

В этот момент что-то изменилось. Голос стал говорить только для Климента, словно был только в его голове:

– Ты думаешь, в лотерее проблема? Думаешь, все можно изменить? Отними шансы, дай любую другую бумагу, которая даст им возможность быть выше других. Они не перестанут быть такими, потому что их всегда будет это манить. Хочешь действительно ради них делать что-то?

Климент кивнул.

– Я сомневаюсь, – закончил голос, – что они хотят этого и будут благодарны.

Мгновения тишины. Климент не знал, что будет дальше. Его желание было уже озвучено.

– То есть вы хотите, – произнес голос на всю площадь и улицу, – чтобы лотереи больше не было? Чтобы все эти люди потеряли свои шансы, чтобы больше никогда не могли попробовать получить свои законные три желания?

– Как так?! – раздался в толпе возглас.

– Что это еще?! – раздался другой.