Лотерея

Нужно было бежать, сообщив обо всем Нелли и вернув ей шансы. Этого хватит ей на время. Решение было принято.

– Да, – сказал негромко Климент.

В этот момент Эмма взглянула на часы и побледнела.

– Что случилось? – спросил Климент.

Раздался громкий треск и звук открывшейся от удара двери, закрытой изнутри на засов. В комнату через мгновение ворвались трое мужчин с пистолетами в руках. Эмма вскрикнула:

– Это они! Они должны были… Я забыла!

– Молчать! – направил на нее пистолет один из них.

– Что происходит? – спросил Климент.

– И ты заткнись, – направил на него пистолет другой мужчина.

В комнату вошел мужчина лет сорока пяти в дорогом костюме. Он выглядел серьезным, но не был напряжен. Он посмотрел на Эмму и ухмыльнулся.

– Обыщите его вещи.

– Да, – один из троих вооруженных людей вышел из спальни.

– Кто вы? – спросил Климент. – В чем проблема?

Мужчина засмеялся:

– Вот она: отрешенность! Вы действительно не знаете, кто я?

Климент покачал головой.

– Имя Гадес вам ни о чем не говорит?

– А… – вспомнил Климент рассказы своих друзей. – Это вы. И в чем проблема?

В комнату вошел тот, кто обыскивал вещи Климента. В руке у него была связка шансов Нелли. Он передал их Гадесу.

– Прекрасно, спасибо, – сказал тот и обратился к Клименту. – Думаю, это оплатит ваши бесплатные свидания с Эммой, правда?

– Он всегда оставлял шансы! – сказала та.

– Замолчи, прошу тебя. Разве не было уговора с тобой? Никаких отношений, только работа.

– Работа ради чего? – в глазах Эммы вспыхнула злоба. – Ради твоих желаний?

Гадес наклонился к ней, сидевшей на полу у кровати:

– Работа для того, чтобы твое прекрасное тельце не ссохлось от голода.

Эмма плюнула ему в лицо, тот моментально ответил пощечиной. Климент бросился на него и повалил на пол. Через пару секунд его оттащили и снова направили на него пистолет. Гадес встал и отряхнулся:

– Смелый малый. Это ничего не меняет. Эмма уезжает отсюда навсегда в другое место, – он усмехнулся. – Как вы и хотели! Вы больше не увидитесь, я думаю.

– Нет! – крикнула Эмма и зарыдала.

– Не будем устраивать сцен, – проговорил Гадес. – Дайте ей таблетки.

Один из сопровождения подошел к Эмме, которая начала яростно сопротивляться. Климент хотел было дернуться, чтобы помочь, но щелчок передернутого затвора остановил его. Если его застрелят, он никогда ей не поможет.

Эмма сопротивлялась, но мужчина взял ее за подбородок и насильно открыл ее рот, пусть та и пыталась сжать челюсти. Таблетки оказались внутри, и он запрокинул ее голову назад, чтобы она проглотила их. Он отпустил ее, и она закашлялась.

– Что это? – прорыдала она.

– То, что не даст тебе убежать, – ответил Гадес.

Девушка пыталась что-то сказать, но силы оставляли ее и через пару мгновений она уронила голову и сползла на пол.

– Эмма… – прошептал Климент.

– Она жива, – сказал Гадес. – А что касается тебя, то за твою дерзость надо было бы тебя убить. Но это совсем не то наказание, которое может причинить тебе боль. Все будет по-другому.

Климент почувствовал сильный удар ниже затылка и потерял сознание.

Он открыл глаза. Сложно было понять, сколько времени прошло с момента, как он потерял сознание. Осмотревшись, он понял, что находится в закоулке недалеко от места, где он был. А найдя в кармане часы с разбитым стеклом, понял, что еще нет и половины девятого.

Климент встал и отряхнулся. Где ему теперь искать Эмму? И будет ли цела Нелли?

Если они слышали их разговоры о побеге, значит, они знают почти все. И про письмо друзей, и про Нелли, и про…

Его осенило.

Он побежал туда, где все могло произойти. Дома, окна, двери. В полумраке вечера все это мелькало, оставаясь позади. Ветер бил в его лицо холодными иглами мелкой мороси. Он бежал изо всех сил, хотя голова его и раскалывалась после того удара.

И вот он на заветной улице. Тут словно было летнее пекло, но оно вызвало в нем только ужас, а сердце его застыло, оледенело. Он бросился к горящему зданию.

За стеклянной витриной его магазина все было охвачено огнем. Климент начал искать ключ в кармане, а жар от огня обжигал кожу его лица и рук. Ключа не было, у него вытащили его.

Он хотел было разбить стекло, начал искать на улице, чем это сделать, и ничего не нашел. Да и если разбить его, внутри ничего нельзя будет спасти, только сгореть самому. Но ведь есть еще Эмма, он нужен ей.

Климент упал на колени перед стеклянной дверью, что была посреди витрины. Он видел сквозь дым, как все горит внутри.

Языки пламени охватили полки, с нескончаемым аппетитом пожирая бумагу. Корешки книг трещали, листы гнулись и парили, горя. Куски повествования тлели, слова превращались в дым, а смысл прогорал до мелкого пепла.

Одна из полок затрещала и рухнула. Черные остатки всего того, что было так важно, поднялись вверх и закрыли вид Клименту, а затем и сами были скрыты за плотной стеной огня, которая навсегда закрыла ему вход в это место, уничтожив труды всей его жизни.