Лотерея смерти

— Хорошо, если вам так удобнее.

Я приехал туда первым и заказал себе порцию мороженого. Приехав, Кашин сказал, что его ждут к обеду, и попросил официантку принести себе только бутылку холодной воды.

— Петр Васильевич, я вас задержу только на десять минут. Скажите, уже опознали труп, найденный в квартире Ураева?

— Нет еще. Опаздывают криминалисты.

— Я вам тогда скажу, кто это был. Паша Карпов. Оперативник из отдела Смольникова пятнадцать лет назад, один из тех питерских «оборотней», которых не смогли осудить, но проходивших по тем делам как свидетели. Один из немногих, кто избежал наказания и даже подозрения. Как и сам их начальник Смольников, кстати. И еще любопытное… Тот «оборотень», к которому я ездил в вологодскую колонию, тоже упоминал об этом Паше Карпове. Они вместе тогда убрали нескольких свидетелей своих дел. По приказу того же Смольникова.

— Кто его опознал?

— Об этом чуть позже. Спрошу вас последнее. Как вы понимаете наличие фотографий, найденных при этом мертвом теле в балаклаве?

— Каких фотографий? В описи ничего об этом нет.

Такого я не ожидал. Все оказалось много хуже с правопорядком в местной полиции.

— Тогда у вас в отделении полно крыс, майор. Я оставался в квартире наедине с этим трупом не больше десяти минут до приезда наряда. И получается, я знаю о нем много больше, чем ваша бригада.

Я вынул свой телефон, нашел фотографии, сделанные мной в той квартире, и начал их показывать Кашину.

— Это мои снимки фотографий, которые я нашел у него. Они здесь лежат на груди убитого Карпова. Я их вынул у него из внутреннего кармана. Здесь мелко, но достаточно четко. Узнаете?

— Это вы? Очень похож, особенно на этой, — Кашин помолчал. — Я вам, конечно, верю, Николай Иванович, но… Кому потребовалось вас убивать?

— Вы, наверное, смотрели по телевизору открытый эфир с заседания нашей комиссии? Слышали нашу перепалку со Смольниковым? Так вот, перед предстоящим утверждением на высшую полицейскую должность города, это было нужно только ему. Он — единственное заинтересованное лицо. Он знает, что я не допущу его утверждения Заксобранием в этой должности.

— А больше никому вы дорогу не перебегали, жить не мешали? Хорошо, допустим такое. Но как он узнал, что вы будете в той квартире в это самое время? Даже я не знал, никто не знал. Вы сами-то, полагаю, туда «по настроению» поехали.

— В вашей крысиной норе мой телефон после открытого эфира поставили на прослушку — вы сами меня об этом предупредили еще в больнице. Не забыли? А когда тем утром в клубе «Мачо-стрип» я у всех начал требовать адрес Ураева — у официанток, уборщицы, у менеджера клуба — причем заметьте, по телефону, который был «на прослушке», — требовал даже от вас лично, ваша крыса, среагировала. Когда через полчаса я из своего дома дозвонился еще и до Седова, и тот пообещал через час узнать и сказать мне адрес Ураева, это решило дело. Тогда новый «оборотень», который завелся среди вас, прямо или через кого-то другого, сразу послал туда киллера Пашу Карпова.

— Зачем им такой путанный детективный сюжет? Могли покончить с вами проще, в подъезде вашего дома, в любое удобное для них время.

— Могли. Но мой визит туда в отсутствие хозяина квартиры стал неожиданным подарком Смольникову. Я, народный депутат, взломал чужую квартиру собственными отмычками, и вскоре найден там убитым. Шахматная доска перевернута — я злодей и преступник, а он оклеветанный герой и защитник всех петербуржцев. Тогда наш скандальный прямой эфир забывается или отвергается телезрителями со справедливым гневом, весь город на его стороне, и Смольников становится начальником полиции Петербурга.

— Как это сложно… И не очень правдоподобно.