Лотос

Прошло больше двух недель с тех пор, как мы с Сидни вместе встретили огонь, и мы были неразлучны с тех пор, как нас выписали из больницы. Нас лечили от ожогов второй степени и вдыхания дыма. Но физические шрамы, оставшиеся после той ночи, гораздо менее страшны, чем эмоциональные, которые врезались в саму нашу сущность.

Я думал, что пережил худшее в жизни, когда мне промыли мозги и держали в плену в подвале незнакомца более двух третей моей жизни… Но, боже мой, как я ошибался.

Худшим было выражение глаз Сидни, когда она приняла решение покончить с собой, потому что ей была невыносима мысль снова жить без меня. В ту ночь она приняла сознательное решение умереть. Сгореть.

Из-за меня.

Это тяжелый, неподъемный груз – валун для моего сердца и молот для моих легких. Это нож в моем животе и кулак на моем горле. Трудно не утонуть в этих темных водах, когда к каждой частичке меня привязан якорь.

Поэтому я удерживаю ее.

При каждом удобном случае я обнимаю ее, и мне удается продержаться на плаву еще немного.

Крепко прижимая Сидни к себе, я накручиваю прядь ее коротких волос на кончики пальцев, тем самым обнажая шею. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее любимое место, – прямо между плечом и линией подбородка. Это великолепная арка, обтянутая шелковистой кожей и усыпанная веснушками, напоминающими Млечный Путь.

Сидни этого не знает, но каждый раз, когда я целую эти крошечные звездочки, я загадываю желание.

– Тебе приснился кошмар? – шепчу я, проводя пальцами по ее обнаженному животу, сильнее прижимая к себе.

Она прижимается задом к моему паху, когда мой язык скользит по чувствительной коже вдоль ее шеи.

– М-м-м-х-м-м, – мычит она, и вслед за этим раздается стон.

Моя рука поднимается выше, обхватывая ее грудь, и она извивается, упираясь в мою эрекцию в ответ.

Справедливо будет сказать, что мы были ненасытны с тех пор, как вернулись домой. Мы дали обещание не торопиться, позволить нашим телам и разуму исцелиться, и это обещание мы нарушили через семь минут после того, как переступили порог моего дома и быстро взобрались на обеденный стол.

Я надеюсь, что это единственное обещание друг другу, которое мы когда-либо нарушим.

С тех пор мы не могли оторваться друг от друга. Это всегда отчаянный, первобытный вид занятий любовью, безумие сердцебиений, вдохов, прикосновений и теплой плоти. Каждый раз это кажется вопросом жизни и смерти, и мне интересно, как долго это будет продолжаться.

Это выходит за рамки секса.

Это первобытно.

– Ты мне нужен, – говорит мне Сидни жарким шепотом, поворачиваясь ко мне лицом.

Мы всегда оказываемся лицом к лицу, глаза в глаза, заменяя тот мучительный момент в ее горящей спальне чем-то более сладким.

Я двигаюсь вниз по ее телу, проводя губами по нежной коже и параллельно стаскивая с себя нижнее белье. Когда мое лицо оказывается меж бедер Сидни, я ощущаю, как она выгибает спину и постанывает, зарываясь пальцами в мои волосы. Я тут же начинаю жадно поглощать ее.

В какой-то момент обе мои руки скользят вверх по ее телу, желая погладить груди. Я поднимаю глаза, чтобы понаблюдать за каждым эротическим толчком, который приближает ее к экстазу, а затем опускаю одну руку и погружаю в Сидни свои дразнящие пальцы.

Сидни ахает:

– О боже… Оливер…

Я знаю, когда она близка к оргазму. Это понятно по тому, как ее бедра сжимаются вокруг моего лица, а руки теребят мои волосы. Ее стоны временно стихают, как драматическая прелюдия к крещендо[51].

Сидни прижимается к моему языку, и когда наши стоны сливаются, я испытываю наслаждение от ее удовлетворенности. В последнее время я понял, что мы оба достигаем оргазма довольно быстро, – как будто находимся в спешке за ощущениями и чувствами, которых в прошлом, думали, уже не получим.

Сидни медленно опускается, ее слезы манят меня поползти вверх по ее телу и расцеловать их, пока они не исчезнут.

– Все в порядке. Я здесь, Сид.

Я пишу слова любви на ее лице, прогоняя воспоминания, которые пытаются украсть ее у меня.

– Займись со мной любовью. Пожалуйста.

Я не колеблюсь, освобождаюсь от боксеров и толкаюсь внутрь. Прижавшись лбом ко лбу и не сводя глаз, я двигаюсь жесткими, обдуманными движениями, нуждаясь почувствовать самые потаенные уголки ее тела.

– Ты со мной?

Она кивает, обхватывая ладонями мои щеки.

– Я с тобой.

Мне крайне важно знать, что она здесь, а не… там.

Я целую ее изголодавшимися губами, наши языки вступают в поединок и танцуют, а наши тела двигаются вместе в идеальном ритме. Наша близость не имеет себе равных. Мы так искусно сплетены и растворяемся друг в друге, что, кажется, ничего другого не существует.

Когда удовольствие охватывает меня, я со стоном падаю на Сидни и начинаю осыпать поцелуями ее Млечный Путь из веснушек. Покусывая мочку уха, я тихо шепчу:

– Я любил тебя раньше, я люблю тебя сейчас, и я буду любить тебя до конца своих дней.