Лотос

Лето сменяется осенью, и это удивительное превращение. Воздух становится свежим, листья золотистыми, запах костров разносится при каждом легком дуновении ветерка. Бегать по утрам стало гораздо приятнее, поскольку липкая жара сменилась более мягкой погодой. Я даже оставляю окно в своей спальне открытым, особенно когда работаю над своими комиксами. Проникающий внутрь сквозняк освежает, а также усмиряет мысли в моей голове, помогая сосредоточиться.

– Тук-тук!

У меня мгновенно расплывается улыбка, когда ее голос достигает слуха.

Это одна из главных причин оставлять окно открытым.

Развернувшись на своем рабочем кресле, я замечаю, что она наклонилась вперед, опираясь на руки, и улыбается мне из окна своего кабинета. Ее волосы ниспадают на плечи спутанными волнами, танцуя под тихую песню осеннего ветра. Я подхожу к своему окну, моя кожа уже гудит от тепла, когда мы смотрим друг на друга – так всегда бывает, когда она улыбается мне.

– Кто там? – отзываюсь я.

– Йода леди.

– Йода леди – кто?

Ее указательный палец тыкает в моем направлении.

– Не знала, что ты умеешь петь йодлем, Оливер Линч[32].

О боже.

Сидни смеется над собственной шуткой, при этом ловя мое сердце при помощи невидимого лассо.

– Подожди, подожди… еще одна, – хихикает она, убирая с очков упавшие пряди волос. – Тук-тук.

– Кто там? – отвечаю я.

– Интрига.

– Интрига – кто?

Сидни замолкает, уставившись на меня, ее глаза загадочно мерцают.

– Интрига – кто? – повторяю я, нахмурившись.

Она продолжает пристально смотреть, напряжение нарастает…

Ох.

Я чешу затылок с искренним смешком, качая головой.

– Ты становишься мастером в этих шутках.

– Ага. Я очень хорошо гуглю, – подмигивает она в ответ. – Итак, над чем ты работаешь сегодня? Алексис примчалась мне на помощь, поскольку Безликий задержал тебя на заброшенном складе?

Сидни ссылается на мои комиксы, и ее интерес заставляет меня опустить голову. Меня охватывает робость. Я не стесняюсь комиксов как таковых, но я так долго держал эту историю в себе, что до сих пор чувствую свою уязвимость, когда говорю о них с кем-то.

Гейб мельком видел мои комиксы, но мне еще предстоит рассказать ему о них подробнее. Только Сидни посвящена в истории, которые оживают на этих страницах.

– Алексис захватили вместе со мной, – объясняю я, прикусывая внутреннюю сторону щеки. – Я планирую ввести нового персонажа, который спасет нас. Потенциально это будет персонаж с искупительной жертвой, который сам по себе отрицательный, но встает на сторону героев, когда это нужно.

Сидни лучезарно улыбается мне с расстояния в несколько футов, – блеск в ее глазах демонстрирует неподдельный восторг.

– Черт, мне нравится эта идея. Искупление – то, что нужно. Я всегда болею за антигероя, – заявляет она, наклоняясь вперед так, что ее топ опускается на два дюйма ниже.

Я отвожу глаза, поскольку верх ее груди, залитый октябрьским солнцем, дразнит меня. Эффект, который она оказывает на меня, как физически, так и эмоционально, за последние несколько месяцев вырос до смущающе высокого уровня.

Мы проводим много времени вместе. Неразлучники – вот слово, которым нас описал Гейб, и я склонен согласиться. Мы ходим гулять, играем с ее кошкой, смотрим фильмы, сидя слишком близко друг к другу на диване. Мы слушаем ее любимую музыку девяностых, иногда лежа на моей кровати и глядя на светящиеся в темноте звезды, которые все еще прикреплены к потолку. Я наконец-то привык спать в своей постели, и все благодаря Сидни и ее просьбе вздремнуть вместе одним поздним летним днем. Перспектива уснуть рядом с Сидни, ощущать рядом тепло ее тела, чувствовать ее запах и особую успокаивающую ауру, сделала погружение в сон намного легче. Теперь матрас, простыни и пружинный блок ассоциируются у меня с Сидни, а пол больше не кажется таким притягательным.

Мы шутим, дразнимся и рассказываем истории, и я часто ловлю ее на том, что она наблюдает за мной и изучает меня мерцающими, как голубое пламя глазами. Эти взгляды обжигают, пробирают до костей, оставляя за собой следы от дыма и ожогов.

Но когда я отвечаю ей таким же жадным и любопытным взглядом, она всегда отворачивается. Она возвращает нас в более прохладную атмосферу, как будто боится, что мы перегреемся.

Очевидно, что в последнее время моя привязанность к девушке по соседству приобрела гораздо более сексуальный оттенок. И хотя я всегда находил Сидни физически привлекательной, вплоть до того, что она часто появлялась в моих менее нравственных грезах, эти похотливые чувства усиливаются с течением времени. Они начали закипать в тот момент, когда ее рот встретился с моим, наши тела соединились невидимыми, только ощущаемыми силами, а огонь в ее глазах пожирал нас обоих.

Но Сидни выбралась. Она выбежала из того горящего здания, в то время как я оставался запертым внутри, едва переводя дыхание. Я все еще жду там, жажду узнать, вернется ли она когда-нибудь за мной, чтобы мы могли вместе встретить пламя лицом к лицу.