Лоцман

Война за независимость заставила полковника Говарда покинуть его заокеанские поместья и привела его вместе с Кэтрин и Сесилией под кровлю аббатства Святой Руфи; эта война направила «Ариэль» и фрегат к английским берегам; из-за нее появился загадочный лоцман на борту корабля, произошли морские сражения, погибли одни действующие лица и нашли свое счастье другие.

Итак, «Лоцман» — приключенческий и историко-патриотический роман. Но, кроме этого, он роман стихии — моря, как романы о Кожаном Чулке — романы леса.

Наряду с разнообразной вереницей героических и комических персонажей «Лоцмана» еще и другие персонажи — совсем другой природы — участвуют в романе. Они не совсем обычны в литературе, и, тем не менее, они бесспорно являются полноправными героями романа, и их участие намного увеличивает его своеобразие и оригинальность.

Эти герои, ранее почти неизвестные литературе, — бурное и полное опасностей море и несущийся по нему гордый красавец корабль. До появления «Лоцмана» казалось, что морской роман не может быть интересен. Мы уже приводили суждения об этом гостей Чарльза Уилкса. Сам Купер рассказывает, что во время работы над «Лоцманом» многие его знакомые предсказывали полный провал романа; дамы говорили, что книга о море будет пахнуть затхлой водой и вызывать у читателей морскую болезнь. Эти зловещие предсказания едва не заставили автора бросить работу, но воля и упорство пересилили, и 7 января 1824 года роман (помеченный 1823 годом) появился в свет.

Море, некогда только разобщавшее людей, бывшее главным препятствием их связям, покоряясь прогрессу техники, мало-помалу превратилось в один из главных путей сообщений. Великие океанские пути один за другим становились новыми маршрутами человеческой цивилизации. Уже приближалась эра парового флота — в 1807 году совершил свой первый рейс колесный пароход, но все еще основным средством морских сообщений и морских войн оставались гордые парусники, бороздившие моря. Власть человека над морем росла, но как часто во время бурь происходили кораблекрушения и шли ко дну корабли, наполненные людьми и ценным грузом!

Все возраставшее значение моря в человеческой жизни и культуре не могло не привлекать внимания художников, композиторов и писателей. Издавна поражавшее человека величие морской стихии властно требовало отражения в искусстве, но только с начала XIX века — с эпохи романтизма — морская тема стала полноправно входить в искусство и литературу. У Кулера были предшественники, но именно он впервые сделал в «Лоцмане» море и корабль настоящими участниками большого прозаического произведения.

Море в «Лоцмане» не пассивный фон происходящих событий, а могущественная стихия, равноправно действующая в романе со всей красотой, мощью, величием и грозной, разрушительной силой. В многочисленных прекрасных пейзажах Купер рисует море то полным зловещих признаков приближающейся бури, то беснующимся во мраке ночи, под свист и рев ветра в корабельных снастях и стремящим навстречу скалам и бурунам героически борющийся корабль, то лениво дремлющим на восходе солнца, льющего свой серебристый свет на безбрежную морскую гладь и четко вырисовывающийся на горизонте красавец фрегат.

Тесно связана с морем в «Лоцмане» и тема корабля. Корабли в романе играют не только служебную роль, а являются, в особенности «Ариэль», подлинными героями повествования. Читатель не забудет ярких и красноречивых описаний, посвященных красоте этих пенителей моря и проявляемому ими (а не только людьми, составляющими их экипаж!) героизму. Корабли в «Лоцмане» — нечто большее, чем сооружение, предназначенное для плавания на воде и перевозки людей и груза. Они наделяются Купером признаками, свойственными только живому существу. «Ариэль» скользит по волнам, как водяная птица в поисках места для ночлега; покачивается легко и спокойно, как спящая чайка; а фрегат в опасный момент величаво выпрямляется, как бы приветствуя поклоном могучего противника, с которым ему предстоит вступить в схватку. Неудивительно, что во время боя корабль дрожит как осиновый лист, а английский фрегат, оценив неравенство сил, в отчаянии направляется прямо на врага. В момент гибели «Ариэля» трепет, охвативший судно, напоминает агонию живого существа, и вполне естественно, что Том Коффин считает необходимым облегчить «Ариэлю» его смерть. Сам Том любит корабль, на котором он плавает, как самого себя, и погибает вместе с «самым прекрасным судном, которое когда-либо рассекало волны», как с любимым существом. Если юноша Мерри считает, что моряк любит свое судно так же, как отец любит своего ребенка, то Барнстейбл, соглашаясь с ним, в то же время поправляет его: «Да-да, и даже более».