Ловчий

Не захотел ругаться с нами перед ямой, вдруг мы обидимся и похороним его там… Признаться, такая мысль посещала меня не редко, ножом по горлу прихвостня Огаты — и мы свободны. Но жизнь в бегах без денег и крова надоест быстрее, чем «Доширак» в командировке. Кузнец и задание королевы — наш путь к светлому будущему. Правда путь какой-то не совсем честный, но выбирать не приходилось. Это лучше, чем на арене Смерти выживать.

Я привязал веревку к дереву, а другой ее конец сбросил в яму. Поросенок обнюхал пеньку и попробовал ее на вкус. Недовольно хрюкнул и выплюнул.

Каллин схватился за веревку и полез вниз. Он напоминал бегемота, выступающего в цирке на канате. Бывают такие? Наверное нет… Кузнец был бы первым.

Каллин сопел и усердно переставлял ноги, втыкая их в стену ямы. На его лбу выступили крупные капли. Еще немного, и он с облегчением спрыгнул на дно. Кабанчик взвизгнул и попытался укусить незваного гостя за сапог. Вот уже несколько минут он считал яму своей личной территорией. Каллин на удивление ловко сгреб свинюшку в охапку и обвязал ее веревкой. Та брыкалась и визжала, как будто ее режут.

— Тяните! — крикнул Кузнец и выпустил из рук «Гитлера».

Мы выволокли кабанчика наверх. Почувствовав простор он ловко скинул петлю и метнулся в кусты.

— Твою мать! — заорал я. — Держи фашиста! Уйдет! Тион бросился вслед, но маленький гаденыш проскочил у него между ног и готов был вскрыться в лесной чаще. От отчаяния я схватился за арбалет и пустил ему в след стрелу.

Беглец взвизгнул и перекувырнулся в воздухе. Стрела пробила ему шею. Раненый он оказался не такой шустрый и мы без труда его поймали.

— Да чтоб твои глаза сожрали ведьмы! — громыхал кузнец, косясь на меня! — Животина теперь сдохнет! На кой он нам тогда? Дохлую свинью и на рынке можно было купить!..

— А так бы он вообще убежал! — возразил я. — Привязывать надо было лучше! Если у кого-то в место рук бревна, то не надо валить вину на других.

— Тогда сам бы и лез в яму! — брызгал слюной Каллин.

— Тихо вы! — махнул рукой Тион. — Зверюга дышит, не все потеряно! Ловчий, неси шкатулку трофейную.

— Какую шкатулку? — сначала не понял я.

— Заживить рану попробуем…

— А-а-а, — я метнулся до спрятанных в рощице лошадей и принес флакон с зеленоватым зельем ведьмы Изерниль.

Поросенок тяжело дышал и хрипел. Из его шеи торчал обломок стрелы. Он не давал его вытащить, брыкался и норовил укусить любого, кто пытался помочь.

Я откупорил бутылочку и плеснул ему жидкость на рану, пусть вначале обезболит, может, тогда Гитлер успокоится и даст вытащить стрелу. Рана зашипела и покрылась пузырями.

— Давай, еще лей, — пробормотал Тион.

Я плеснул еще эликсира жизни. Поросенок притих и больше не сопротивлялся. Кожа вокруг раны зашевелилась, а мышцы запульсировали и… Вытолкнули обломок стрелы из раны.

— Медузу мне в портки! — воскликнул Каллин. — Вы это видели?

— Держи фашиста! — заорал я и накрыл ожившего порося своим телом.

Тот слишком быстро воскрес и вновь попытался слинять. Но я придавил его к земле, а Тион мертвой хваткой вцепился в его задние ноги и, оторвав от земли поволок, в сторону загона.

* * *

— Повторим план, — сказал Тион, почесав подбородок. — По нашим сведениям с королем на охоту идет около двадцати человек: стража, загонщики и личная охрана. Сегодня они пойдут по этой тропе, другого прохода к охотничьим угодьям нет. Кабана выпустим, когда до них останется шагов сто. Сами спрячемся на деревьях.

— Прятаться не обязательно, — сказал Каллин и протянул жестяную фляжку. — Сделайте по глотку и кабан вас не увидит.

— Что это? — спросил я.

— Зелье Велиана. Принявший его становится невидим для любого зверя на несколько минут.

— Ты первый, — я отодвинул от себя руку здоровяка с фляжкой.

— Не бойтесь, не отрава, — оскалился кузнец и отпил из сосуда.

— Ладно, — вздохнул я. — Надеюсь магия сработает, а то я как-то в нее не очень верю.

Я взял фляжку и сделал глоток. Обжигающая жидкость с привкусом спирта разлилась теплом по внутренностям.

— Странное какое-то зелье! — кашлянул я. — На водку похожа! — А ты думал магические зелья на вкус, как нектар? — ухмыльнулся Каллин. Чем сильнее средство, тем противнее на вкус.

Тион тоже отхлебнул и поморщился:

— Эх… Закуски не хватает.

— Ты рассуждаешь, как русский… — улыбнулся я.

— Это такие воины? — спросил Тион. — Из твоего мира?

— Нет. Это народ такой, он любит крепко выпить и подраться, а работать не хочет…

— Настоящий воин так и делает. Хороший народ…

— Тихо, — прошипел Каллин. — Идут.

Мы выглянули из-за пригорка. Вереница всадников, окруженная собачьим лаем, приближалась по охотничьей тропе.

— Давай! — прошептал Каллин, повернувшись к Тиону. — Пускай зверя.

Кабанчик, чуя приближение собак, замер в загончике. Он больше не метался, а притворился камешком.

— Рано еще, — ответил Тион. — Сбежит гад.

— Не сбежит, — спорил Каллин. — Вепрь никогда не сбегает, на людей нападает всегда.

— А ты уверен? — вмешался в разговор я, — Что он нас не тронет? Может все-таки на дерево залезть?