Ловец Чудес

Громила открыл дверь, пропуская меня в здание. В горле застрял ком размером с апельсин. Если я продолжу так странно себя вести, любой Ловец поймет: со мной что-то не так. С тем же успехом можно просто повесить на шею табличку с надписью «Я заражен кровавой чумой» и встать у входа. В конце концов меня убьют или Ловцы, или Охотники.

В противоположной стороне от основных лифтов находилась скромного вида дверь с табличкой: «Служебное помещение». О том, что за ней спрятан спуск в подвал, знали только члены Ордена. Впрочем, «подвал» – слишком простое слово, когда дело касается четырех подземных этажей с залами для собраний, библиотекой и комнатами отдыха, но Ловцы привыкли использовать его, чтобы не вызывать интереса у любопытствующих.

По пути на минус третий этаж я не встретил ни одной живой души. Ловцы никогда не славились любовью к работе, а уж в архивы нас не загнать даже палками. В прошлом году Куратор нанял двенадцать человек, работа которых заключалась в том, чтобы находить необходимые документы и поднимать их наверх – вот настолько мои коллеги презирали работу с бумагами. Все хотят быть авантюристами и героями, роль книжных червей им не по вкусу.

Дверь библиотеки бесшумно открылась, я замер на пороге и прислушался – никого. Слух уловил какие-то шорохи, но, скорее всего, это были крысы. В огромном помещении не пахло людьми, только бумагой и плесенью. Архивариус плохо следит за сохранностью книг, стоило бы сказать ему об этом.

Несмотря на твердую уверенность в том, что в библиотеке никого нет, я крался между стеллажами, стараясь производить как можно меньше шума. Хотелось бы сказать, что мое сердце колотилось как безумное, но нет – оно словно обратилось в камень.

Еще дома я решил, что начну с медицинской секции. В конце концов, кровавая чума – это болезнь, верно? Более распространенные названия «проклятие крови» и «вампиризм» я предпочел игнорировать.

Я снял с полок несколько увесистых томов, положил на пол и сел рядом, надежно спрятавшись в тени стеллажа. Если кто-то войдет, у меня будет возможность остаться незамеченным.

Первый справочник оказался написанным от руки – писарь обладал каллиграфическим почерком непередаваемой красоты. Я с жалостью отметил, что страницы пожелтели от времени, а уголки рассыпаются под пальцами.

Вскоре стало понятно, что я ошибся с выбором книги: автор писал только про чуму, не скупясь на описания гниющей плоти, – и меня начало мутить. Голод вновь напомнил о себе, но я все еще не имел ни малейшего понятия о том, чем его утолить.

«Ты знаешь», – ехидно произнес внутренний голос.

Отложив книги, я поднялся на ноги и пошел вперед, разглядывая корешки разномастных изданий. Некоторые выглядели новыми, другие – настолько ветхими, что брать их в руки было попросту страшно. Интересно, у Ордена есть собственная типография? Кому Куратор мог доверить печать сакральных текстов?

Я глубоко вдохнул и постарался прогнать прочь неуместные мысли. Нужно сосредоточиться на поиске; в том, как расставлены книги, есть какая-то система, нужно только понять, как архивариус…

У дальней стены я разглядел высокий стеллаж, закрытый стеклянными дверцами. Между ручек висел внушительных размеров замок, и будь я проклят, если там не хранились самые важные книги и документы. Но где же ключ?

Поддавшись малодушному порыву, я сжал замок в руке и дернул, почти не прилагая усилий. Несколько звеньев цепи лопнули и упали на пол.

– Ну и что ты наделал? – спросил я себя и с сожалением уставился на обломки замка.

Глупец! Теперь скрыть следы своего визита не удастся. Как только архивариус увидит этот бардак, он отправится к охране, а те, в свою очередь, с удовольствием расскажут ему о моем визите.

Начав творить глупости, остановиться бывает трудно. Чувствуя себя мальчишкой, я снял цепь с ручек и забросил на самый высокий стеллаж вместе с обломками замка. Вот так. Старику туда ни за что не достать, пусть считает, что сам забыл запереть шкаф. Гордость не позволит ему признаться начальству, что склероз окончательно доконал его, и дело, возможно, замнут.

По крайней мере, я понадеялся на это.

Подрагивающими от волнения руками я открыл дверцы. Все здесь оказалось в беспорядке: книги были свалены на полках, из-под них торчали листы бумаги, исписанные неразборчивым почерком. Огарки свечей, сточенные до основания карандаши, чернильница с засохшим содержимым…

Я провел пальцами по пыльной полке и горько вздохнул – кто-то искал в этих книгах что-то важное, и, судя по всему, довольно давно. Интересно, нашел ли он ответ на свой вопрос? И найдется ли ответ на мой?

Я взял несколько книг, оставленный моим предшественником карандаш и отнес все это на самый дальний стол.

Где-то наверху трижды пробили часы. Усилием воли я оторвался от открытой книги и отложил в сторону лист пожелтевшей бумаги.