Ловец Чудес

Она подвесила чайник над костром. Поставила чашку на подставку, тряхнула рукавом еще раз и на лету поймала выпавший из него мешочек. Воздух наполнился приятным ароматом цветов и меда. В мешочке оказались листья чая; она высыпала их в ступку и, обратив лицо к сияющей луне, показавшейся из-за грозовых облаков, принялась перетирать, тихо мурлыкая странную мелодию, больше всего напоминающую затейливую колыбельную. Из получившегося порошка она заварила чай. Я наблюдал за ее действиями словно завороженный. Никогда еще мне не доводилось участвовать в чайной церемонии, а ведь я бывал в Китае. Правда, это было давно, еще до смерти наставника.

– Пей.

Я принял чашку из ее рук. Костер окончательно потух.

Медово-сладкий напиток сотворил что-то с моим телом и разумом – каждая мышца расслабилась, тревоги отступили, меня словно обняла мать.

«Все хорошо, – прошептал ветер, – я рядом с тобой. Ничего не бойся».

От облегчения я чуть не расплакался, прижал пальцы к глазам и опустил голову. Просидел так довольно долго, потом допил чай и кивнул молчащей женщине. Она кивнула в ответ, встала и сделала несколько неловких шагов. Я обратил внимание, что она сильно припадает на правую ногу, и захотел предложить ей помощь, но вдруг увидел рыжий хвост, показавшийся из-под халата. Она махнула им – и костер снова загорелся.

Я потерял дар речи.

– Больные одной болезнью симпатизируют друг другу[11], – сказала она, прежде чем уйти.

Ее тяжелая поступь затихла вдали, вокруг воцарилась блаженная тишина. Я подставил лицо дождю и сидел перед костром до тех пор, пока полностью не промок.

Никто не потрудился представить меня артистам, а они не спешили спрашивать, кто я такой. Я просто вышел из вагончика и стал частью пестрого балагана.

А еще я совершенно не понимал, что мне делать.

Каждую ночь Караван останавливался, чтобы все, кому нужен отдых, могли поспать. Артисты отправляли пастись лошадей, выпускали из клеток животных, обязательно разводили большой костер и развешивали над ним котелки. К тому моменту, когда темная сила пробуждала меня, большая часть труппы уже отдыхала в своих вагончиках. Но были и те, кого я постоянно встречал во время ночных бдений, например: братьев Ивонн, ее саму и, как ни странно, эльфов.

Сегодня за мной никто не пришел, и я самостоятельно выбрался из вагона. Буря осталась позади, но земля под ногами все еще напоминала болото. Мои ботинки проваливались в нее с тихим всхлипом.

Я прошел мимо вереницы повозок и добрался до костра. Увидев Ивонн, смутился – мне показалось, будто я опасный зверь, который сбежал из клетки и теперь рыщет по лагерю в поисках жертвы.

– Эй, – сказал я, обозначая свое присутствие.

– Эй, – откликнулась Ивонн, но не обернулась.

– Где мы?

– Черт его знает. – Ивонн тихо рассмеялась. – Заплутали слегка.

Я подошел ближе и увидел, что она ест кашу из металлической миски. Напротив нее сидели три эльфа, а четвертый лежал на спине и, раскинув руки и ноги, мирно посапывал.

– А едем куда? – Я сел на грязную лавку.

– В Эр. Слыхал о нем?

Я покачал головой.

– После Эдинбурга он покажется тебе дырой, но мы там не задержимся.

– У вас там выступление?

– У нас. Но нет, там, – Ивонн замешкалась, – дела. Ты голоден?

Я кивнул. Ивонн отставила миску, закатала рукав рубашки и протянула мне руку. Я принял предложение, хоть и считал этот акт унизительным. Казалось, есть что-то неправильное в том, чтобы питаться из вены на руке; мне сложно было объяснить, но все мое существо противилось этому.

– Спасибо, – пробормотал я, смущенно вытирая рот рукавом.

– Здесь не так много тех, кто может тебя кормить. Раз в два дня будет нормально?

– Даже раз в три дня будет нормально, – заверил я.

– Хорошо. Сегодня можешь начать приносить пользу Каравану.

Видимо, на моем лице отразилось непонимание, потому что Ивонн продолжила:

– Нужно вычистить вагоны оборотней и прочей мелкотни. И вот этих тоже, – кивнула она на копошащихся эльфов, – ведут себя так, словно живут в хлеву.

Один из малышей-акробатов натужно зажужжал, но Ивонн лишь отмахнулась от него.

– Ночью почти все спят, так что работы не много. В красный вагон можешь не ходить: лисица сама поддерживает чистоту.

Я вспомнил прошлую ночь и спросил:

– Она оборотень?

– А кто ж еще. Уже видел ее?

Я кивнул.

– Будь осторожнее. Она давно не охотится, но мало ли что…

– Не доверяешь ей? – удивился я. – Она здесь недавно?

– Я появилась позже нее. Так что нет, она здесь давно. Но я все равно не… – Ивонн махнула рукой и, понизив голос, продолжила: – Места, из которых она родом, совсем чужие для меня. Не понимаю ее страсти к благовониям и чаю, она целыми днями сидит у себя и разливает его по чашкам.

– А других Чудес с Востока у вас нет? – Мне стало грустно, когда я представил хрупкую женщину-лисицу, которая оказалась совсем одна так далеко от дома.

– Да есть кое-какие… Демоны в основном.

Я поперхнулся и закашлялся:

– Д-демоны?!

– Ага. У Капитана целый склад банок-склянок с сидящими внутри Чудесами. Не все мы способны обращаться в людей, а некоторым вообще лучше морды не показывать на свет божий.

– И что он с ними делает?