Ловец Чудес

От звука его голоса по спине поползли мурашки. Против собственной воли я обернулся, но тут же получил ощутимый тычок под ребра. Я закрыл глаза, привалился к стене и медленно сполз по ней, хватаясь за грудь.

– Не подходи к нему. – Лисица присела рядом и похлопала меня по щекам. – Что он сделал?

– Ничего, – пробормотал я. В голове все еще клубилось марево его глаз.

– Хелай, – презрительно бросила она. – Никакого самоконтроля.

– Что он такое? – Я посмотрел в ее темные глаза.

– На моей родине, – она встала и, покачиваясь, подошла к чайному столику, – есть храм. Абэ-но Отоми верил, что их появление сулит процветание нашей стране. Теперь храм завален костями мудрецов, поверивших ему[13].

– Тебя зовут Чиэса, верно? – Я попытался прогнать из головы навязчивые образы, явно насланные на меня Хелаем.

Лисица посмотрела на меня через плечо:

– Верно. Твое имя мне известно. Ивонн разболтала всем. И Хелай узнал о тебе.

– Почему он не должен был знать? – горло было словно забито землей.

– Твой запах, – Чиэса втянула носом воздух, – другой. Он ему нравится.

– Но почему? – Мало того что я почти не понимал ее речь из-за акцента, так она еще и говорила загадками!

– Потому что Хелай – сирена. – Чиэса повернулась ко мне и поднесла ко рту тонкий мундштук. – А сирены питаются падалью.

Глава 17

Не передать словами, как я огорчился, когда очнулся и узнал, что мы уже в Белфасте. Мне хотелось увидеть Пожирателя Времени, портал, способный пропустить сквозь себя повозки и вагончики, но волею судьбы я все проспал.

Разбудивший меня Хаджи утверждал, что мой сон стал благом: переправа превратилась в уменьшенную копию ада и Капитану пришлось успокаивать разволновавшихся членов труппы.

– …оттаскал его за уши, – закончил он и сел на землю. – А ведь уши для гоблина как золото для гнома – сокровище. Чем они больше, тем он красивее.

– По их меркам, я полагаю? – уточнил я.

– А то. Так что теперь гоблины и гномы – непримиримые враги.

– Капитан будет что-то с этим делать?

– А что тут сделаешь? Они ссорятся и мирятся по пять раз на дню. – Хаджи пожал плечами. – А вот и зачинщик беспорядков.

Важно пыхая трубкой, к нам подошел приземистый человечек, голова которого оказалась в опасной близости от моего колена. Он обвел нас сальным взглядом плутоватых глаз, поправил всклокоченные седые волосы и выпустил изо рта кольцо дыма. Мне показалось, что он похож на Капитана. В миниатюре.

– И чегой-то мы не здороваемся? – спросил гном вполне человеческим голосом. – Считаешь себя выше нас?

– Это он тебе, – сказал Хаджи.

– Что? Я? – Мне стало искренне неловко. – Прошу проще…

– Комуй-то нужны твои извинения? – отмахнулся гном. – Наш вагон третий от начала Каравана, не сомневаюсь, что дойти до него было очень сложно с твоими-то длинными ножищами. Ты что, расист?

Он пихнул меня в колено, я едва не упал. Хаджи закатил глаза, но вмешиваться не спешил, будто связываться с полуторафутовым гномом себе дороже.

– Я даже не знал, что…

– Хочешь сказать, что мы слишком незаметные? – с нажимом спросил гном. – То есть мелкие?

– Да не хочу я…

– Чой-та оправдываешься? – гном прищурил плутоватые глазки.

– Потому что мне страшно! – выпалил я и отошел от него.

– Свистопшик, хватит, – взмолился Хаджи.

– Ну, знаешь ли, тут вообще все на нас держится! – Лицо гнома приобрело нездоровый бордовый оттенок. – Ктой-то чинит реквизит? Кто клеит, чтоб им пусто было, проклятые пайетки на костюмы? Вот эти рученьки клеят!

Он растопырил четыре пальца и поднял руку повыше, чтобы я точно сумел рассмотреть аккуратный обрубок на месте пятого.

– Производственная травма! – крикнул гном.

– Это был кролик.

Я повернулся и увидел странное существо, похожее на плод греха гнома, жабы и чего-то лопоухого. Довольно резво он подковылял к нам и пихнул гнома в плечо.

– Всего лишь кролик, – повторил он.

– Я тебе сейчас, – гном схватил его за грудки, – ВСЫПЛЮ!

Они повалились на землю и превратились в лягающийся, сыплющий ругательствами и обменивающийся тумаками клубок. Хаджи попытался разнять их, но едва протянул руки, как в опасной близости от них лязгнули зубы, ясно давая понять, что с ним тоже может случиться «производственная травма».

– К черту, – пробормотал кардист.

– Ты просто уйдешь? – Я опешил. – Так и бросишь их?

– Они откусят тебе руку по локоть, если полезешь, – предупредил Хаджи. – У меня полно дел, так что бывай.

– Хотя бы скажи, где мы!

Но кардист сделал вид, что не услышал моего полного отчаяния возгласа.

Только разбудив меня, он сказал, что мы в столице. Но, выйдя из вагона, я не увидел города, лишь ночную стоянку Каравана, к которой успел привыкнуть. Мы снова застряли где-то чертовски далеко от цивилизации.